— Ваше величество, отцы-дознаватели просят вашего позволения арестовать Вэрда Старниса по результатам расследования этого дела. Обвинение в пособничестве слугам Ареда.
Саломэ растеряно оглянулась на министра. Чанг хищно подался вперед:
— Прошу прощения, но это уже относится к моему ведомству.
— Ни в коем случае. Пособничество слугам Ареда приравнивается к служению Ареду по кодексу Саломэ Святой и находится в ведении дознавателей Хейнара.
— Арест графа приграничной провинции определенно скажется на государственном спокойствии, так что это находится в моем ведении.
— Позвольте вам напомнить, что Вэрд Старнис — не граф, и по закону его можно арестовать и без позволения ее величества. Но, учитывая сложившуюся ситуацию, жреческий совет счел нужным согласовать арест с ее величеством. Имеются неопровержимые доказательства пособничества. Обвиняемый Мэлин признался, что их опекун спрятал своих подопечных, сознательно обманув дознавателей.
— Мы только что согласились, что упомянутый Мэлин — не в себе и нуждается в лечении. Вы собираетесь арестовать Старниса на основании слов безумца?
— Нет причин сомневаться в его словах. Но мы проведем дополнительное расследование после ареста.
Саломэ устала от бесконечных споров. Если жрецам нужен Старнис — пусть забирают. В конце концов, если человек в здравом уме и твердой памяти нарушает закон, он должен за это ответить. Особенно если у него нет родственников в Высоком Совете. И, не обращая внимания на возражения министра, она подписала протянутую бумагу.
* * *
Министр Чанг не считал нужным скрывать недовольство — под его взглядом наместница чувствовала себя маленькой девочкой, разлившей чернила на важные отцовские бумаги. Но к неловкости примешивалось раздражение: она наместница, а не глупое дитя, пора бы господину министру уяснить, кто правит империей. Собственная безропотность последнее время начала утомлять Саломэ. Но она не находила повода придраться к Чангу, не скажешь ведь: "Господин министр, мне не нравится, как вы на меня смотрите!" Приходилось терпеть.
Министр протянул наместнице небольшой портрет в овальной рамке. С портрета на нее смотрела серьезная молодая девушка. Саломэ поднесла изображение поближе: тонкие упрямые губы, прямой нос с большими ноздрями, густые брови, сросшиеся на переносице, и огромные, прозрачно-голубые глаза.
Модное платье с кокетливыми оборочками плохо сочеталось с ее сосредоточенным взглядом. Художнику следовало бы меньше внимания уделить кружевам, и больше — выражению лица. Подобные портреты обычно отсылали женихам, а девушке с таким взглядом скорее подойдет обитель, чем замужество. Наместница отложила портрет:
