Далара мелкими глотками пила вино, рассматривая гостеприимного хозяина. Граф Эльвин оказался еще более хрупким, чем она ожидала: юноша, почти мальчик, и не скажешь, что тридцать лет. Тонкая кость, платиновые, почти белые волосы, бледная кожа, пронизанная голубыми прожилками, и навечно застывший, растерянный взгляд.
Глаза у графа были редкого оттенка — светло-карие, янтарные, словно впитавшие солнечный свет, более недоступный взору их обладателя. Он говорил тихо, но вкладывал в свои слова столько силы, такую убежденность, что Далара начинала сомневаться, стоит ли ей вмешиваться. Быть может, именно этот слепой мальчишка и сумеет сделать то, что не удалось его предшественникам — изменить мир. Эльфийка поставила на стол опустевший кубок — нет, не сможет. Слишком много их было только на ее памяти, слишком страшно они умирали.
* * *
Черная напасть прокралась в город вопреки заслонам и кострам, ее не остановили молитвы, не задержали городские стены, не усмирили маги. Воздух, вода, черствый хлеб — все вокруг пропиталось сладковатым трупным запахом, выворачивающим нутро наизнанку. Булыжники мостовой покрылись толстым слоем жирного пепла — уцелевшие стражники сжигали тела. Далара стояла у окна, прикрыв рот надушенным платком, и слушала:
— Я же говорил, что эта плесень обладает удивительными свойствами! Вытяжку из нее следует принимать внутрь и накладывать на повязки поверх шишек.
— Выздоровели всего трое. Я не спорю с вами, наставник, но это может быть случайность. А вы слишком неосторожны — пробираетесь в закрытые дома. Если нас увидят стражники…
— Мы боремся с черной напастью, а ты боишься стражников, — мастер Орлан, городской лекарь, у которого молодая эльфийка вот уже третий год училась исцелять людей, рассмеялся. — Полно, Далара, лучше займись делом, мне нужно полотно на перевязки. И не забудь молоко с ледника.
Они обходили дом за домом, выискивая черные флаги, отдирали доски, которыми стражники забили двери и окна в зараженных домах, вливали молоко в почерневшие детские губы, выпускали ядовитый гной из фиолетовых шишек.
Иногда Далару тошнило, она споласкивала рот глотком воды и снова пропитывала плесневой настойкой компрессы, подавала наставнику инструменты, перестилала провонявшую солому и благодарила Творца, что родилась эльфийкой. Она не будет умирать в бреду, задыхаясь от собственной вони, на куче испражнений, исходя зеленым гноем. Ее тело не подхватят крючьями и не сожгут с грудой таких же тел. Ей нечего бояться, но мастер Орлан — из какого источника он черпает свою веру, как побеждает страх?
