— Молиться? — С горечью переспросила женщина.
— Молиться. Но не Семерым. Они не помогли вам раньше, не помогут и теперь. Он — последнее прибежище отчаявшихся. Не нужно бояться, госпожа моя, Семеро отвергли вас первыми. А он принимает каждого, кто осмелится служить ему.
— Он? — Едва слышно прошептала она, уже понимая, о ком идет речь, что предлагает этот маленький человечек, отбросивший гигантскую тень в свете факела.
— Решайтесь. Я все подготовил, и место, и жертву. Предвидел, что это понадобится. Я помогу, но вы должны будете сделать это сами, миледи. Это ваш сын, вам платить выкуп.
Слезы высохли, больше не было слабости, не было страха, появилась надежда. Все зависело от нее, не от воли далеких богов, не от искусства старого лекаря, не от звезд на небе. Только от нее. Так разве может она подвести своего мальчика? Разве не стоит его жизнь жизни этого грязного, вонючего, с цыпками на ногах, крестьянского мальчишки? Его мать только обрадуется, что на один рот меньше кормить. Если, конечно, у него есть мать. Да какая разница, она не будет думать о чужой матери, все, что имеет значение — ее сын. Руки не дрожали, приняв решение, Глэдис не позволяла себе колебаться.
Перелом случился под утро, как лекарь и предсказывал. Но когда рассвело, маленький Эльвин был все еще жив, и целитель, повидавший на своем веку немало больных, уже видел, что мальчик выздоровеет. Проснувшись, он попросил есть, первый раз за две недели, и Глэдис, улыбаясь, кормила сына с ложки янтарным бульоном, заставив себя забыть переполненные ужасом глаза того мальчика. Такие же карие.
А через год, в теплую безлунную ночь наставник Эльвина снова пришел к ней. Она ведь хочет, чтобы с ее сыном все было в порядке? Хочет избавиться от постоянного страха, целовать его лоб, а не пробовать губами — не горячий ли? Аред сохранит ее сына, но за плату. Раз в год, не так уж и многого он хочет. Но она колебалась, ведь Эльвину, на первый взгляд, ничего не угрожало. А назавтра он упал с лошади и вывихнул лодыжку, чудом обошлось без перелома. И хотя Арно громогласно утверждал, что семь раз не упав, всадником не станешь, она решилась.
Вывих вправили, зажило быстро, как по волшебству. И Глэдис, впервые за долгие годы, перестала бояться. Она уже забыла, как это прекрасно — дышать полной грудью, улыбаться, не вздрагивать каждый раз, когда в комнату входят слуги. Арно только удивлялся, не подменил ли кто его дорогую сестру, с чего она вдруг перестала камнем виснуть у него на шее и позволяет сыну не только ездить верхом, но и, о, ужас, фехтовать!
