Джим своими глазами видел, как Док стрелял из этого самого пистолета в Моисея и самозваный пророк даже от боли почти не морщился, то есть даже могучие артефакты действуют не всегда и не на всех. Но проверять это на себе – нет уж, большое спасибо. Теперь, когда память начала потихонечку возвращаться, Джим вспомнил легенды о Кольте Элвиса, и то, что он вспомнил, ему не понравилось. Если Док угрожает ему Кольтом Элвиса, стало быть, дело серьёзное. Очень серьёзное.
Джим благоразумно пожал плечами:
– Ну, значит, пойду я себе восвояси. Принесло вместе с пылью и ветром же и унесёт.
Никто не заметил, как подошёл Долгоиграющий Роберт Мур. Когда он заговорил, бриллиант в его золотом зубе засверкал, как звезда.
– Если хочешь, сынок, могу подвезти тебя до Перекрёстка.
Джим нахмурился:
– Подвезти?
Старый блюзмен улыбнулся:
– На моём кадиллаке.
– У вас свой кадиллак?
– Ну да. Длинный, чёрный, и бак залит под завязку.
– До Перекрёстка?
– До самого Перекрёстка.
– А потом?
– А потом мы разойдёмся, каждый пойдёт своей дорогой.
Джим задумался в нерешительности. Все остальные выжидающе смотрели на него. Наконец Джим рассмеялся:
– Ладно, поедем на кадиллаке. До этого Перекрёстка.
Роберт Мур кивнул:
– Тогда я иду за машиной. А вы ждите здесь.
Когда Мур ушёл, из бара снова послышались громовые раскаты. Джим, Док и Саладин невольно пригнулись, но Долгоиграющий Роберт Мур даже не вздрогнул, шёл себе вдоль по улице, в ус не дул.
Когда через пару минут он вернулся на кадиллаке, Джим застыл, поражённый. Агрегат был и вправду роскошный. Чёрный Coupe de Ville, вероятно, пятьдесят шестого или пятьдесят седьмого года выпуска, но переделанный так, что уже даже и не поймёшь, как он выглядел изначально. На нём стояло шесть фар и четыре военных прожектора. В длину он был футов сорок, а хвостовые плавники смотрелись так, как будто их проектировали для ракеты U2. Чёрная краска была такой безупречно чёрной, такой насыщенной и глубокой, что Джим побоялся смотреть слишком пристально – как бы его не втянуло в эту чёрную дыру. Вместо стандартных хромированных бамперов на кадиллаке Долгоиграющего Роберта Мура стояли фигурки двух обнажённых женщин в стиле Эрте.
Передняя пассажирская дверца открылась, и Долгоиграющий Роберт Мур махнул Джиму рукой – залезай. Джим посмотрел на Дока.
– Ну что, я пошёл?
– Как я уже говорил, ничего личного.
– Я так и не заглянул к Сунь Яту.
– Может, в следующий раз.
– В следующий раз?
– Вечность – это очень и очень долго, друг мой.
