Прежняя мирная структура общества в течение более чем четырех лет не существовала, и обстановка военного времени придала жизни странную напряженность. Повинуясь таинственному влиянию войны, люди гораздо меньше считались со смертью, страданиями и трудом. Ничто не казалось невыносимым и ничто не было слишком драгоценным, чтобы им нельзя было пожертвовать. Дружеские товарищеские связи, установившиеся между людьми различных классов и наций, становились все теснее и теснее по мере того, как обострялась борьба с врагом и росли потребности общего дела. Но теперь чары войны были сняты: сняты слишком поздно для одних, слишком рано для других и слишком внезапно для всех! Каждая страна-победительница вернулась к своему прежнему образу жизни и к своей прежней обстановке. Но эта обстановка во многих своих подробностях разрушилась, общая система отношений ослабела и расклеилась, и установленные рамки казались слишком узкими и устарелыми. Быстро погасли те огромные надежды, которые поддерживали войска и народы во время их страданий. Греза о залитом солнцем мире, где страдания искуплены мужеством, где работают меньше и где труд оплачивается лучше, где царствуют Справедливость и Свобода и люди живут мирно веками, – эта мечта, носившаяся над полями сражений, манившая солдат из-за германских и турецких траншей, их утешавшая и подкреплявшая, скоро уступила место холодной, серой действительности. Могло ли быть иначе? В самом деле, можно ли было ожидать, чтобы уничтожение десятка миллионов людей и разрушение одной трети сбережений величайших наций мира привели к золотому веку? Жестокое разочарование неизбежно должно было постигнуть всех. Все мужчины, все женщины, все солдаты, все граждане ждали какого-то великого подъема, а на самом деле им приходилось идти на жертвы: народным массам грозило ухудшение материальных условий жизни, а людям, которые достигли успеха благодаря своим способностям – таких людей насчитывались сотни тысяч, – предстояло сужение сферы их деятельности.
Но как только исчезло очарование войны, в значительной степени исчезли и исключительные полномочия, позволявшие направлять жизнь наций, исчезли как раз в ту минуту, когда новые затруднения стали чувствоваться всего острее. Победоносные государственные деятели, идолы масс, провозглашенные спасителями своих народов, все еще были окружены блеском своих военных побед и облечены полномочиями, которые дала им демократия. Но их час уже пробил; работа их была почти сделана, и Вильсон, Клемансо и Ллойд-Джордж вскоре должны были отстраниться от дел, как отстранились от них низложенные ими короли и императоры.
