– Льюис, не надо так громко,– сказал Кеннет, но не слишком строго.
Прентис улыбнулся отцу.
– Па-апа-а,– произнес он ломким голосом, растягивая гласные,– я хочу в туалет.
Кеннет вздохнул, натянул капюшон на голову сына, но тут же снял.
– Хорошо, мама отведет. Льюис! – крикнул он. Льюис виновато отпрянул от банок с краской, которые уже было принялся изучать, и подбежал к отцу.
– Пап, как здорово! А у нас тоже будет замок?
– Нет, сынок, нам это не по карману. Отведи-ка брата к маме, ему надо в туалет.
– У-у-у..– завыл Льюис, негодующе уставившись на младшего, а тот только ухмылялся да утирал нос рукавом курточки.
Льюис пихнул Прентиса в спину:
– Вечно ты все портишь!
– Льюис, делай, что сказано,– встал Макхоун-старший. Колени откликнулись болью.– Ступайте. И поосторожнее на крыше.– Он махнул рукой на двухстворчатую дверь, через которую вошли сыновья.
Льюис изобразил целую пантомиму: раскачивался, как пьяный, на ходу, нога цеплялась за ногу. Прентиса он тянул за собой за шнурок капюшона.
– Льюис! За руку! – потребовал Кеннет.
– Ну, парень, ты и цаца! – сказал у двери Льюис младшему брату.– Сколько ж возни с тобой!
Прентис повернулся и помахал свободной рукой отцу.
– До свида-ания, па-апочка,– произнес слабый голосок. После чего Прентис был выдернут из комнаты.
– До свидания, сынок,– улыбнулся Макхоун-старший. И снова повернулся к окну и дождю.
* * *
– У-у-у… тут мокро.
– Не сахарный, не растаешь. Че разнылся? Ты же не девчонка?
– Нет, я не девчонка. Но если испачкаюсь…
– У тебя папаша богатенький. Можешь хоть каждый день в новых шмотках приходить.
– Не мели чепухи. Я просто хотел сказать…
Кеннет понимал обе точки зрения. Лахи в грязной рубашке, застегнутой на разномастные пуговицы и булавку, в потрепанных, залатанных коротких штанишках, что пузырились на коленях и, наверное, раньше принадлежали двум старшим братьям, вдобавок щеголял свежим синяком под глазом – скорее всего, синяк поставила отцовская рука. На Фергюсе была добротная, тщательно подобранная по размерам одежда: короткие брючки из серой саржи, новая синяя фуфайка и твидовый пиджачок с кожаными нашивками на локтях. Даже Кеннет рядом с ним чувствовал себя плоховато одетым. Его шорты были заштопаны сзади, хотя новую одежду он получал всегда в свой черед. Все девочки носили юбки, блузки и фуфайки; носочки у них были не серые, а белые. Эмма Эрвилл носила пальто с капюшончиком, отчего была похожа на маленькую фею.
– Так мы играем или не играем? – спросила она.
