На этот раз все было по-другому.
Игрейния выскользнула из замка с Джоном Симпсоном и его женой Мерри. Супруги, сколько себя помнили, работали в Лэнгли на кухне. И были женаты с незапамятных времен. И хотя Господь не наградил их детьми, он ниспослал им удивительную любовь. Теперь они состарились. Джон был высок и худ словно жердь, а Мерри, наоборот, коротышка, кругленькая, как мячик, со светло-голубыми глазами и седыми кудельками. Даже в самых ужасных обстоятельствах она находила силы улыбаться и успокаивать себя и других, объясняя это тем, что даже плохое свершается по воле Божьей, а человеку остается только ждать, когда наступит великий день и перед ним откроются небесные врата. Она была превосходной спутницей, как и ее супруг, который любил поразглагольствовать, насколько хорошо жилось в Шотландии при Александре, когда в стране царил мир.
Итак, неприятности грозили не со стороны компаньонов-«паломников» – опасно было само путешествие.
Они покинули замок пешком. Отец Маккинли указал им направление – к маленькой приходской церкви, которая стояла к северу от вечно спорной границы. Там они надеялись разжиться лошадьми у его давнишнего приятеля. Пешее путешествие заняло больше двух недель: Джон на своих длинных худых ногах мог передвигаться довольно быстро, но Мерри начинала пыхтеть и отдуваться, и всей честной компании приходилось останавливаться на отдых. Им надо было нести кое-какие припасы, и с каждым шагом по каменистой земле поклажа казалась все тяжелее. Ночевали где придется, раскатав на траве одеяла, но Игрейния от этого не страдала: ей нравилось чувствовать себя крохотной частичкой мироздания. Но для Мерри и Джона сон на земле заканчивался охами и стонами, и по утрам они долго не могли разогнуть спину и заставить двигаться суставы. Путники не решались разводить костры, чтобы их не заметили мародеры из армии бунтарей, и потому питались ягодами, которые собирали по пути. Зато воды было в изобилии: этот край славился озерами, прудами и ручьями. Погода стояла удивительно мягкой, и иногда по ночам Игрейния решалась сбросить с себя одежду и в одной рубашке окуналась в прохладную воду, плавая до тех пор, пока не начинала синеть.
Они продвигались вперед с большой осторожностью и много дней держались только тех тропинок, про которые говорил им преподобный Маккинли. Казалось, мир принадлежал им одним, и это был очень красивый мир: он светился зеленью и пастельными красками лета, открывался солнечным лучам склонами холмов и прятался в тень под сенью лесов. Повсюду в изобилии пестрели дикие цветы. Цепкий вьюн полз по валунам. И хозяйка замка думала с грустью о том, что вся эта красота в любой момент может исчезнуть под копытами боевых коней.
