— И тебя решили повесить только за то, что ты убила оленя?
— Да, мой господин, это неудивительно, — ответила она с горечью в голосе. — Олень принадлежал некоему лорду Ловелетту, по крайней мере он гулял в его владениях. Так что по вашей господской милости мы оказались здесь.
«По нашей милости», — мысленно поправила себя Ондайн. Она и не заметила, как, проведя с Джозефом и его друзьями много долгих дней и ночей в Ньюгейте, стала считать себя одной из них.
Незнакомец приподнял бровь, и она тут же опомнилась: глупо обличать своего возможного спасителя. Хотя почему бы и нет? Некрасивый маленький слуга еще мог бы на ней жениться, но вряд ли этот человек, аристократ… Он наверняка просто удовлетворял праздное любопытство. Так что, стоя на краю могилы, она имела право сказать ему сколь угодно горькую правду. Надежда превратилась в мучительную пытку, жестокую насмешку.
Он ничего не ответил на ее слова и только смерил взглядом с , головы до ног. Ондайн возненавидела себя, чувствуя, как пламенный острый взгляд пронзает ее насквозь.
— Ты говоришь довольно правильно, — с некоторым удивлением заметил незнакомец.
Ондайн чуть не рассмеялась, а потом вздохнула. В свое время ей не раз приходилось встречать лордов и дам, которые не могли и двух слов связать на хорошем английском. Если она умрет, то унесет с собой в могилу тайну своего происхождения, если же нет, то ей следует быть предельно осторожной. Она на короткое время закрыла глаза. Нет, она умрет! Все происходящее — безжалостная шутка! А вдруг… И она выпалила наскоро придуманную ложь:
— Мой отец был поэтом. Я путешествовала с ним и бывала при королевских дворах.
Незнакомец кивнул, продолжая ее разглядывать, и, к изумлению Ондайн, нетерпеливо обратился к судье:
— Освободите ее побыстрее, я женюсь на ней.
— Что? — взвизгнул судья, надув пухлые щеки. — Но, мой господин… Эта девушка — воровка. Конечно, лакомый кусочек, ручаюсь, но…
— Сэр, если я не ошибаюсь, по закону девушка считается свободной, если кто-нибудь возьмет ее в жены. Так вот, на ней женюсь я. А теперь снимите веревку с ее шеи и спустите се с повозки.
Онемевшая от потрясения, Ондайн молча смотрела на нежданного избавителя. Он наверняка шутит! Это всего лишь безжалостная комедия!
— Не будьте таким жестоким, господин! Перестаньте измываться надо мной! — взмолилась она.
Незнакомец нетерпеливо выругался и сам полез на тележку. Он сдернул с нее веревку, с удивительной легкостью поднял девушку на руки и поставил на землю так быстро, что она чуть не упала.
