Он разорвет на куски любого, кто захочет увести ее – за плату или даром, – потому что он не какой-нибудь дохлый старик, позволяющий жене флиртовать с кем попало, лишь бы она улыбалась ему раз в месяц. Чем скорее она узнает, что такое быть женой, тем скорее он утолит терзающее его желание и наступит конец его мучениям.
Макшейн наклонился над ванной и, несмотря на сопротивление Энн, поднял ее из воды.
– Отпустите! Я еще не вытерлась!
– Я люблю мокрых женщин. Энн покраснела от гнева и стыда.
– Но я не закончила мыться, – возмущенно сказала она. – Вы позволяете себе исчезнуть…
– А вы, моя жена, чем занимались в это время с молодым Уэзерли?
– Я… я разговаривала…
– Хорошо. Теперь можете поговорить со мной. И если я еще раз увижу, как вы флиртуете с постояльцами, я задам вам трепку.
– Как вы смеете…
– Как вы смеете!
Не помня себя, Макшейн бросил ее на кровать и прижал всем телом. Энн отчаянно сопротивлялась, а он вдыхал ее нежный аромат, ощущая прохладу кожи и упругость груди, касался губами твердых сосков. Ему хотелось бесконечно ласкать ее напряженное тело. От его неистового поцелуя она застонала.
Макшейн отпустил ее, чтобы раздеться. Энн с выражением затравленного животного глядела ему в лицо, золотые волосы разметались по подушке.
– Подождите…
– Чего? Шлюхи не привыкли спать с законными мужьями?
– Ублюдок! – с отвращением выкрикнула она. – Ну, так давай! Не церемонься! Делай то, за чем пришел!
Она в упор смотрела на него сверкающими, как драгоценные камни, глазами, на шее лихорадочно билась жилка. Он уже не мог сдерживаться и овладел ею. Но за острым наслаждением последовал шок: Энн была невинной.
Потрясенный, глупо бормоча извинения, Макшейн отодвинулся на край постели. Черт ее возьми! Почему она ничего не сказала?
Придерживая брюки, он встал и перешел на другой край, подальше от нее. И вдруг залился краской, представив свой нелепый вид.
Энн лежала спиной к нему, подняв колени к груди, и казалась очень юной и беззащитной.
Лучше бы она кричала на него, ругала бы последними словами. Какой же он дурак! Глядя на ее вздрагивающую спину, он чувствовал себя негодяем, ему хотелось что-то сказать ей, попросить прощения.
– Энн, во имя всего святого, откуда же я мог знать?
– О чем?
– Ты считаешь меня идиотом?
– А кем тебя можно считать?
– Но ведь ты была замужем за Эдди, и я думал…
– Кто тебе сказал, что я была замужем за Эдди? Ральф?
– Нет, он ничего не говорил. Тебя зовут Энн Маккестл, поэтому я думал…
