Он не любил Фаллон. В лучшем случае они были уважающими друг друга врагами, не более того. Да, он не любил ее, но она интересовала его, и он испытывал опьяняющее волнение, ощущая ее близость, вкус ее губ, лаская высокие упругие груди и касаясь ртом ароматного женского тела.
Перед норманнами простиралась Англия. И Фаллон была опасна. Если она станет мешать Вильгельму, то, придя к власти, он наверняка расправится с ней. Аларик чувствовал, как девушка дрожит под ним. Он ощущал тепло ее тела. Он понимал, что единственным движением лишит ее чего-то очень существенного. Но почему он медлит, сердито спрашивал он себя. Ведь она пыталась убить Фальстафа, его самого верного друга.
Но ведь она защищалась, ответил сам себе Аларик. И нельзя ее за это ненавидеть.
Ему вдруг захотелось приласкать и успокоить Фаллон. Вряд ли она поверила бы, что в этих ласках нет сейчас угрозы для ее чести.
Из ее груди вырвался звук, похожий на рыдания. Она вновь стала вырываться, но от этого ее обнаженная плоть лишь еще более приблизилась к его плоти. Она устало закрыла глаза и замерла, видимо решив не провоцировать его на то, чтобы он сделал последнее роковое движение.
Успокоить ее…
Для нее не может быть успокоения. Англия была обречена, и Аларик понимал это. Сгорят ее деревни, погибнут мужчины, дети останутся бездомными. Поля будут истоптаны и опустошены, и голод станет общим уделом.
Саксонские девушки окажутся добычей нормандских воинов, а Фаллон, дочь Гарольда, лишится жизни, если не покорится.
Тело Аларика содрогнулось от напряжения, однако он продолжал владеть собой. Наверное, она думала, что он мучает и дразнит ее, прежде чем убить. Но он вынужден был быть жестоким, чтобы смирить ее, иначе это сделает Вильгельм.
Он отпустил Фаллон, поднялся, демонстрируя отсутствие интереса, и стал надевать тунику. Он старался не смотреть на побледневшие, искаженные болью прекрасные черты и не замечать, как она тянула на себя покрывало.
— Итак, миледи, — проговорил Аларик, нагибаясь за ножом, которым Фаллон ранила Фальстафа и пыталась использовать против него, — у нас нет спорных проблем и нам нечего обсуждать. Ты готова убить Фальстафа, считая, что тебе можно убивать, потому что ты английская принцесса.
Аларик вернулся к кровати, наклонился над ней и насмешливо улыбнулся.
— Но теперь ты знаешь, что в любой момент можешь превратиться в шлюху прихвостня и нормандского ублюдка. Ты моя, Фаллон, и я волен поступать с тобой по своему усмотрению. Не надо больше строить из себя знатную даму. Гарольд Годвин убит. Англией будут править норманны.
