Что я здесь делаю? Ведь в масштабах государства я никто и звать меня никак. Чего со мной возятся как с важной персоной, которую нельзя никому показывать? Вроде бы свобода мне не ограничена, но живу я не в гостинице, а на какой-то конспиративной квартире или в конспиративном месте и сплю на казенном диване сталинского образца. Вроде как лидер нации заинтересован в моем приезде и что-то связано с моими стихами. Но я же не Пушкин и не Лермонтов. Пушкин был известен и при жизни, а Лермонтова оценили по-настоящему после смертельной дуэли. Не известно, как бы сложилась судьба у Пушкина и Лермонтова, если бы они не дрались на дуэлях и продолжали бы свою литературную деятельность до преклонных годов. И помнилась бы у одного сказка о царе Салтане да о работнике Балде, а у второго Бородино, как у Льва Толстого «Война и мир», а остальное так, расписка пера для написания главного произведения. Но я-то не профессиональный писатель. Меня никто не печатал, самостоятельно публиковался на «Самиздате», да там только ленивый не публикуется. Что же тогда привлекло внимание ко мне? Написал я в свое время стихотворение в девяти частях о событиях одна тысяча восемьсот двенадцатого года, о чем мне напоминал президент сибирской республики. Но какое отношение к сегодняшним событиям имеет это произведение? Перед самой аварией я писал, кстати, о лидере нации. Тогда этот вопрос только прорабатывался. Но опубликовал ли я это произведение и куда оно делось, я совершенно не знаю. Не знаю, есть ли в свободном доступе Интернет, есть ли в личном пользовании людей персональные компьютеры. Дико звучит? Дико. Но я не видел ни одного человека с сотовыми телефонами. Перед тем как я попал в аварию, у нас почти каждый житель имел сотовый телефон и чуть не половина работала с персональными компьютерами. Завтра попрошу себе компьютер, нужно записать заметки о Москве. Сейчас не запишешь, через день половину забудешь. Что-то я про лидера писал, что он смотрящее око и еще что-то…
Утро красит нежным цветом
Стены древнего Кремля,
Просыпается с рассветом
Вся советская земля.
Написано это лет сто назад, а запоминается смаху и помнится навсегда. Хорошие стихи они и в Африке хорошие. Встали, умылись. Оделись. Убрали диван. Семь часов сорок пять минут. Стук в дверь. Лена. Завтрак. Вкусно. Настроение прекрасное. Леночка рядом со мной пьет кофе.
– Надоел я вам, наверное, - говорю своему куратору-проводнику.
– Ну, что вы, с вами очень интересно, - отвечает она весело.
