– Что с тобой? – мягко спросила она.
Стелли, уже совсем было приготовившаяся к словесной атаке, оказалась сбита с толку этой неожиданной участливостью. Недоверчиво нахмурившись, она скрестила на груди руки.
– Ну же, в чем дело? – настаивала заинтригованная Элистэ.
Стелли колебалась. На ее оливковом, в оборках чепца лице, обычно таком бесстрастном, сейчас отражались противоречивые чувства. Элистэ терпеливо выжидала, и наконец служанка с трудом произнесла:
– Да вот… Зен… госпожа.
Как всегда, она проговорила почтительное обращение с явной неохотой.
– Кто?
– Зен сын-Сюбо. Господин маркиз запер его в конюшне. Что с ним теперь будет?
– А, это тот парень, которого поймали с прокламациями? Ты про него говоришь?
Стелли кивнула.
– Ну, – пожала плечами Элистэ, – его, несомненно, накажут. Разумеется, он это заслужил.
– Заслужил?
– Он ослушался приказа моего отца. Более того, он сделал это совершенно осознанно. Разве может маркиз смотреть на подобное сквозь пальцы?
– Что сделают с Зеном?
– Ну, уж ничего такого ужасного, – мягко ответила Элистэ, чувствуя беспокойство служанки. – Может быть, несколько ударов плетью, едва ли что-нибудь хуже. Отец – не варвар. Мальчишке не стоит опасаться, что ему отрубят руку.
Эти утешения были не просто риторическими. В прежние, более жестокие времена провинившимся серфам нередко отсекали руки, обрезали уши, выжигали клеймо. Однако времена изменились, и нынешнее просвещенное поколение Возвышенных ограничило телесные наказания поркой, битьем и позорным столбом, кроме совсем уж вопиющих случаев.
Казалось, Стелли силится выразить словами обуревавшие ее чувства. Наконец она с видимым усилием проговорила:
– Нельзя, чтобы Зена били.
– Это не так страшно. Все очень быстро кончится, и его репутация будет восстановлена.
– Нет. Нельзя, чтобы его били, – упрямо повторила служанка.
– Ты хочешь сказать, что он не виноват?
– Да, не виноват. Именно так.
– Глупости. Его схватили с писульками Нирьена. Что ты на это скажешь?
– Это всего лишь бумага и чернила. Нельзя бить за такую ерунду.
– Ты не понимаешь, что это вопрос принципа? Мой отец запретил писания Нирьена в своих владениях. Твой друг намеренно ослушался и поэтому должен понести наказание. Ему не сделают слишком больно, а если это научит его правильно себя вести – всем будет лучше. Разве непонятно?
– Зен не сделал ничего плохого. – Способности Стелли к пониманию сказанного оказались совсем никудышными. – Его нельзя бить. Он этого не выдержит.
