«Это дядюшка Кинц», – успокаивала себя Элистэ. Она тяжело дышала, сердце чуть не выпрыгивало из груди, мышцы напряглись, и она едва удерживалась, чтобы не пуститься наутек. «Это дядюшка Кинц. Он сказал мне, чтобы я не пугалась, и я ему обещала». Если бы у нее было хоть немного времени, она бы обязательно сумела уговорить себя, но его-то как раз и не хватило – ужасные превращения происходили слишком быстро. Элистэ вдруг почувствовала, что и сама меняется. Тело ее согнулось, ноги невероятным образом искривились, руки удлинились, нижняя челюсть выпятилась вперед, зубы и ногти заострились. Все ее существо охватил ужас. Она чувствовала, как помимо ее воли кости, суставы и мускулы меняются, как отрастают уши, из копчика вытягивается хвост, тело обрастает густой шерстью медового цвета. Земля почему-то вдруг оказалась перед самыми глазами, когти вцепились в почву. Элистэ ощутила, как сзади у нее покачивается длинный пушистый хвост, как раздуваются чувствительные ноздри, а длинный свисающий язык ласкает ночная прохлада. Она затрепетала от ужаса, и тут же уши ее прижались к черепу, пасть ощерилась, спина выгнулась дугой, а шерсть встала дыбом. Элистэ хотела закричать, но вместо этого из ее уст вырвался волчий вой.
– Успокойся, моя бедная деточка, – прохрипел гигантский волк голосом дядюшки Кинца. – Тебе нечего бояться.
– Что со мной происходит?! – взвизгнула Элистэ с явно волчьими интонациями. Собственный голос поразил и испугал ее, хвост сам собою поджался к ногам.
– Ничего особенного, милочка. Ты абсолютно не изменилась, и я тоже. Все происходит не на самом деле.
– Нет, на самом! Верните меня в прежнее состояние!
– Деточка, ничего не изменилось. Верь своему дяде и не бойся наваждений. А теперь пойдем, бери свою лампу и вперед.
Уверенный тон дядюшки помог Элистэ справиться с паникой. Она не задумываясь подчинилась его властному голосу, вытянула правую переднюю лапу, словно это все еще была рука, и, к немалому своему удивлению, почувствовала, как пальцы смыкаются на проволочной рукоятке лампы. В тот же миг она вдруг увидела призрачные очертания своей ладони, проглядывавшей сквозь волчью лапу. Этот образ тут же померк, и осталась одна только лапа. Вконец сбитая с толку, Элистэ взяла лампу в зубы.
Серый волк весело хмыкнул.
– Извини мой глупый смех, деточка, но больно уж у тебя забавный вид. Разве не удобнее нести лампу в руке?
Элистэ почувствовала, как ее лохматой морде стало жарко, и поняла, что краснеет. Она поспешно разжала зубы и взяла лампу в правую руку.
