– Воевать будем, – сказал Порфирий.
– А чем же воевать, когда патронов у наших нет?
– Ни к чему, выходит, мы отряд свой строили, – тихо сказал Андрей. – Все равно – пропадать теперь.
Мы совсем опустили головы. Уж если Андрей говорит «пропадать», – значит, верно, пропадать. Не придут красные к нам. Всегда у нас шкуринцы стоять будут. Заберут всех по одному деповских и в станице постреляют…
– Ребята, – вдруг громко сказал Порфирий.
Мы все повернулись к нему.
– Расскажу я вам такой случай. Товарищ у меня был, первый друг. Степаном его звали. Вот лежим мы раз в окопе под Беломечеткой. Окружили нас шкуринцы со всех сторон. Прорваться нет возможности. А дело это летом было. Ветром так и колышет траву. Впереди орешник. Неприятелю из-за кустов хорошо видать нас, а нам ничего не видно. Послали мы троих в разведку. Ползут они по траве вперед. Только до леска добрались – затрещали пулеметы. Так они и не воротились Послали еще троих – вправо, дорогу искать. Тихо было, вот как сейчас. Ждали мы их, ждали, и тоже не дождались, хоть выстрелов и не было. Видно, их живьем захватили. Послали мы троих влево. Только они отползли шагов сорок, как их пулями на месте уложили.
Тогда мы решили послать шесть человек зараз. И все равно никто из них назад не пришел.
Напирали на нас белые в три цепи. Такого огня никогда я не видал. Кругом нас землю глыбами поднимало и сыпало мелким дождем.
«Ну как, прорвемся или сдаваться будем? – спрашивает у меня Степан.
«А ты думаешь – живым тебя оставят, если сдашься? – говорю я ему. – Все равно – конец».
«Ну тогда, значит, прорываться надо. Вставай!»
Поднялся Степан – в одной руке граната, а в другой винтовка.
Идет во весь рост, не пригибаясь…
– Дядя Порфирий, он один пошел? – спросил Васька.
– В том-то и дело, Вася, что один. Все лежали в окопах. Ждали чего-то. Даже обозлились на Степку, когда он пошел на верную смерть: «Вот, – говорят, – и сам пропадет, и нам теперь конец – откроют всех и перебьют».
Вдруг, глядим, Степка наш упал на левую ногу. Потом поднялся, повернулся к нам и махнул бомбой. «Вылезай!» – кричит. И выкинул бомбу вперед. А сам будто споткнулся, сел. Тут у нас на правом фланге как закричат: «Бей шкуринцев! Забегай с левого фланга!»
И побежали мы все. Добежал я до Степана, а он еще дергается, головой мотает.
Больше его я не видал. Сбили мы у опушки огневые точки противника, а потом, не давая осесть, гнали шкуринцев до самой реки. Назад ворочаться, конечно, смысла не было. Так я и не знаю, кто подобрал моего товарища и где его зарыли. Ясно только – в живых его нет, а то бы где-нибудь объявился.
