– И никто тебя не зацапал? – спросил я.
– Нет. Я, брат, теперь дорогу знаю. Так вот, пришел я в Курсавку и первым долгом на станции на отца своего наткнулся. А он, как увидел меня, даже руками замахал.
«Сенька, – говорит, – как же это так? Ты, кажется, дома оставался, а теперь здесь стоишь перед моими глазами».
«Оставаться-то оставался, – говорю я, – да только теперь нельзя дома оставаться. Разоряют наших всех, убивают почем зря».
Отец повел меня к себе, а по дороге все расспрашивает про Невинку, про домашних, про мастерские. А я смотрю на него, ребята, и все думаю: «Вот кабы он меня в красноармейцы определил!» Отец мой, видно, догадался. «Так ты что ж, – говорит, – в красноармейцы записываться пришел?» – «Ну да», – говорю я. Он так и покатился со смеху. А я смотрю, как у него тиликаются на поясе две бомбы металлические, и соображаю: «Были бы у меня в руках такие штучки, когда казаки пьяные меня по голове стукали, я б их с потрохами перемешал». У отца моего, ребята, карабин новенький и наган в кобуре.
Ну, вот. Дошли мы с отцом до водокачки, смотрю – дядя Саббутин идет.
«Эй, ты, – говорит Саббутин, – откуда такой мазаный?»
«Из дому», – говорю.
«А дом, – говорит, – как поживает?»
«Ничего, держится».
«Ну, а как там Андрей?» – спрашивает.
Андрей даже подпрыгнул.
– Про меня спрашивал? – крикнул он.
– Про тебя, – сказал Семен.
– А про меня спрашивал? – спросил я.
– И про тебя спрашивал.
– А еще про кого? – спросил Васька.
– А больше, кажется, ни про кого. Нет, вру, про инженера еще нашего спрашивал.
– Это про Ивана Васильевича? – сказал Андрей.
– Да. Про Ваньку.
– Какой же он, дядя Саббутин! Про меня и позабыл, – грустно сказал Васька. – А ведь я с ним сколько раз разговаривал! Сколько раз у него был!
Но Сенька уже давно не слушал его и рассказывал дальше.
– Саббутин похвалил меня. «Молодец, – говорит, – фронт перешел. Я тебя в красноармейцы запишу. Только, – говорит, – если поймают тебя белые – наверняка повесят».
– А говорил он, когда сюда красные придут? – тихо спросил Андрей.
– Как подкрепление подступит, так и придут. Наши, деповские, все там на броневике «Коммунист». Видели, как «Победу» здорово отделали? Это ее дядя Саббутин долбанул, – сказал Сенька.
– А ты почем знаешь? – недоверчиво спросил Андрей.
– Очередько говорил.
– Это наш, деповский, Очередько?
– Ну да, он ведь тоже от белых ушел. А Сорокин, сволочь, всю армию продал.
– Какой Сорокин? – спросил Андрей.
– Да разве вы не слыхали? – сказал Сенька. – Командующий-то армией. Такое было, такое было! Все в бой рвались, а он все отступать. Измена такая вышла тут. Ну да теперь уж все уладилось.
