Когда мы говорим о различиях между логиками и этиками, они касаются другого. Прежде всего, речь идет о способности к творчеству, которое, несомненно, продуктивнее проходит по сильным функциям, нежели по слабым.
Помимо этого есть еще важная, но трудноопределимая без должной подготовки черта. Это основной канал, по которому человек воспринимает такие глобальные культурные реалии, как сфера логических смыслов и сфера нравственности. И этики, и логики по своим сильным функциям уверены в их абсолютной реальности. А вот по слабым функциям они не воспринимают этих реалий всерьез.
Логики уверены в том, что причинно-следственные связи существуют в мире объективно. Смысл для них – понятие реальное, оно может присутствовать или отсутствовать в каждом конкретном утверждении. Это – сущность, которую нельзя игнорировать и которая не зависит от произвола субъекта. И с какими бы квазилогическими построениями ни пришлось столкнуться логику, он сразу же может определить разрывы смыслов и провалы в рассуждениях. Таким образом, он всегда может отличить осмысленные утверждения от бессмысленных.
Этики, конечно же, не станут спорить с тем, что причинно-следственные связи есть, но подсознательно они ожидают, что при очень большом желании обстоятельства можно изменить, конкретные факты просто проигнорировать или сделать из них любые выводы. Главное, чтобы был кто-то, ради кого это стоило бы делать, или горячее желание видеть вещи именно такими. А правила и законы они в глубине души считают просто конвенцией, которая, по всей вероятности, могла бы быть иной.
Подумать тoлькo!
При подписании договора один автор-этик произнес такую фразу: «Конечно, я подпишу… Хотя мы же с вами понимаем, что этот документ просто скрепляет договор двух хороших людей. Ведь мы с вами и так знаем, что не будем нарушать своего слова». Чем несказанно потряс заведующего редакцией, который, как вы догадываетесь, был логиком.
– –
Но те же этики абсолютно уверены в существовании глобальных космических законов гармонии или воздаяния каждому за его поступки. Понятия божественной любви, идеалы гуманизма, нравственности, незапятнанной совести, а также любви и дружбы обсуждаются ими с полным знанием дела и абсолютной уверенностью в их реальности. И за изменчивостью этических норм в разные исторические эпохи этик видит живое содержание этической реальности.
Что касается логиков, то им, со своей стороны, этические нормы кажутся конвенцией, которая вполне могла бы быть другой, но оказалась оптимальной для выживания в данных исторических условиях. Им трудно поверить, что за разговорами о совести и идеалах в самом деле стоит какая-то реальная субстанция.
