С давних времен ездят по этому шляху северяне в Итиль с обозами товаров, к морю Сурожскому – за солью лиманской. А сегодня разбудила тут раннюю тишину шумная ватага ловчих, возбужденная и, как никогда, многолюдная. Черный едет вслед за дозорными – первый среди бояр и всей огнищной знати. Конь под ним норовистый, все рвется вперед на проторенную копытами дорогу. Не сидится и князю в седле. Пришпорил бы сейчас серого и вихрем помчался по единственному меж лесами сухопутью – прочь из теснины лесной, на широкие просторы степей, к морю синему.
Весело нынче князю Черному. Легко и радостно дышится здесь, под звенящей высотой голубого неба, среди буйной зелени. Но больше всего радуют Черного дела его княжьи. Чернигов с каждым днем становится все неприступней, самой сильной крепостью всей Северянщины. И дружина крепнет: растет числом, радует мастерством и храбростью воинов. Еще месяц-два, и всадники его готовы будут сразиться с печенегами. Степные хищники нападают пока небольшими отрядами во главе с вожаками отдельных кочевий. Он, князь, И воспользуется их распыленностью, будет рубить кочевье за кочевьем, пока слава о нем не дойдет до хана. А у страха глаза велики: заговорят о нем и в Киеве, и в Итиле, и в степях печенежских. По-иному глянут тогда на Северянщину, на князя северянского. А придется столкнуться с ордой – он ополчение созовет на помощь. Вече поддержит своего князя. Ведь и князь выполняет его волю: послал отряд во главе с тысяцким в степи против печенегов. Если и дальше все пойдет на лад, поведет он туда и дружину, пусть воины в сече закаляют сердца, ищут себе чести, а князю славы. Но с Олегом объединяться не станет! Как бы вече того ни хотело, не пойдет на единение с князем киевским. Олег страшнее, чем хозары. Хозар каждый считает врагами, чужим племенем. Да и далеко они отсюда. А Олег рядом. Поляне близки северянам по роду, по крови. Им нетрудно сойтись воедино. А это значит покориться князю киевскому, лишиться отчего престола. Нет, нет! С Олегом мира быть не может! Во всяком разе до тех пор, пока Любеч, эта северянская с дедов-прадедов твердыня на Днепре, не станет снова северянской. Этого требуют торговые люди и сама жизнь княжества. Так оно и быть должно!
Вдруг до слуха Черного донесся частый перестук копыт, вскоре выскочил из-за поворота дозорный и галопом помчался прямо к князю. Тяжело дыша, он круто осадил коня.
– Говори! – насторожился Черный.
– Хозары, княже!
