– Ты, добрый конь, верно служил мне. Спасибо за службу! Вовек не забуду тебя! Прощай, Султан!
И казаки повторили за ним:
– Прощай!
Атаман велел казакам расседлать коней, накормить досыта, дать роздых. День отдыхали. Ночь отдыхали. Ночь была теплая, длинная, черная. На небе горели звезды. Ветер стонал в лесу. Казаки спали, подложив под головы седла.
Не спал только атаман. Он долго глядел на небо, прислушивался к шорохам в лесу, к журчанью речушки за лесом. И все ему мерещились крестьянские села у дороги, разоренные избы, крытые старой соломой, неогороженные дворы, опухшие от голода дети, высохшие от нужды беспросветной старики и бабы.
– Россия-матушка! – проговорил атаман, как бы беседуя сам с собой. – Велика ты и сильна, богатств твоих никому не исчислить. А вот жизнь подъяремная на твоей земле терзает народ, что лютый зверь. А все от них идет, все от бояр лютых.
Карпов повернул голову и прислушался.
– Ты с кем это, атаман, беседу ведешь? – спросил он тихо.
Старой, помолчав, ответил:
– Да сам с собою… Эк, сколь отмахали мы на конях, а режет глаз нищета крестьянская. Стонет голь перекатная… Сирот на Руси немало.
– Ну, известно, без коня казак – кругом сирота, – ответил недослышав, Левка.
– Да не про то я, Левка… Правда, что казаку конь себя дороже… Я о другом. Все же родился казаком – горе под ноги! Казак любую беду смело встретит. А я про тех промолвил, кто по дорогам нам встречается. Сколь горя хватает беднота, а кинуть то горе под ноги лишь немногие смеют…
Но тут Карпов, заметив сверкнувший за кустами огонек, тихонько подполз к Старому.
– Ты слышишь, атаман, стерня позади нас хрустнула? Лихие люди подходят!
– Дурное мелешь! – ответил Старой. – Откуда в такой глуши разбойным людям быть?..
Огонек еще раз сверкнул позади и быстро потух. Опять сверкнул. Хрустнули сухие ветки кустарника, и отчетливо послышались чьи-то тяжелые шаги.
– Буди станицу! – сказал атаман.
Карпов стал будить казаков. Те молча поднимались и хватали сабли в руки. Но атаман, не вставая с земли, сказал задумчиво:
– Глядишь вот на небо, а звездочек на нем несметное число… Там, видно, а не здесь счастье людское.
И вдруг из темноты леса раздался громовой голос:
– Гляди, купец, да поглядывай! Ишь где счастье нашел, дурь-голова. На землю бы глянул… Чьи люди будете? Ответ перед нами держите не мешкая.
Атаман помедлил с ответом. Тогда из темноты раздался уже другой, простуженный голос:
– Ванька, переверни-ка телегу, загороди дорогу… А ты, Оська Калуга, вели пожечь поляну… Мы их ножами переполосуем.
