Солнце поднялось багряно-красное – к дождю или к ветру, – острыми лучами пронзило слюдяные окна в уснувших домах.
Загудел новгородский вечевой колокол, показалось – земля задрожала, закачались стены. Тяжелый гул повис в воздухе. Ударили затем во все колокола. Разбуженный небывалым звоном, Левка Карпов вскочил и рухнул на колени.
– Свят, свят! – истово закрестился он.
А тысячезвонные раскаты гудели над Москвой. Звон колоколов не затихал, а все больше и больше ширился, рождая тревогу. Поднял звон всю Москву на ноги. Московская толпа как море колыхалась, неслась к Красной площади. Море голов и тысячи глаз устремились к Кремлю.
В сеннике распахнулась со скрипом и громко хлопнула дверь. Разбуженная шумом, Ульяна выбежала на улицу. Левка видел ее белый полушалок – он влился в густую толпу бегущих.
Проснулся и Афонька Борода. Сидя на полу, он протирал кулаком заспанные, опухшие глаза. Афонька грузно поднялся и, оглушенный стонущими ударами новгородского колокола, упал на колени.
– О господи! О господи! – кряхтя и оглядываясь, повторял он. – Будите атамана!
Атаман уже и сам проснулся. Он тряхнул черной кудрявой головой и схватил кафтан. Сафьянцы красные натянул на ноги. Взял саблю. Огляделся, прислушался к несмолкаемому гулу колоколов и, словно у себя на Дону, в Черкасске, по всполошной тревоге гаркнул:
– Гей вы, хлопцы! Москва горит!..
Все казаки вскочили и мигом собрались по-походному.
– Прогневали мы бога, – сказал атаман. – Молитесь!
Колокола не переставая гудели и звали. Звон слышен был и в Замоскворечье, рассыпался в Кулишках, падал в Китай-городе, в царском Кремле, за Казенным двором и над дворцами.
– А где же Ульяна Гнатьевна? – спросил вдруг атаман.
– Ульяна куда-то побегла, – оторопело сказал Левка. – Звонят спозарани. Бегут все люди. Не бежать ли и нам куда, атаман?
– Куда бежать будете? Пойду сам, узнаю, – отозвался атаман угрюмо. – Подождите.
В это время дверь с шумом распахнулась. На пороге, Тяжело дыша, стояла Ульяна.
– Ну?! Где там горит? – набросились на нее казаки.
– А ну их! Нигде не горит, – холодно ответила она. – Воров будут кнутовать да разбойников. Да бабу одну пытать – за то, что беспошлинно торговлишку вела. Табак с полы сбывала, водку варила.
– Хм! Табак сбывала, водку варила? – ухмыльнулся атаман. – Да разве ж по такому делу можно так лихо звонить? Дурьи головы! Две тысячи колоколов подняли.
– Тверской гудит! – проворно сказала Ульяна, отдышавшись. – Новгородский колокол! Иван Великий!..
