— Спускайте меня, вот ваши яйца.
* * *
Она еще не успела сползти с оконного проема и рухнуть на скамью, а Холстина уже вырвала у нее мешок.
— Умница Джейни, Джейнушка, — тянула она противным голосом, жадно запуская руку в мешок и вываливая Колючке в неторопливо протянутую ладонь пригоршню липкой желеобразной массы. Себе в пасть она тоже сунула хорошую порцию и, восторженно закатив глаза, позволила ей провалиться внутрь. Потом пихнула в рот еще.
Зубчатые колесики валялись повсюду. С усталым вздохом Джейн поставила на место перевернутую коробку и принялась их собирать.
— Холстина! — не сразу проговорила она. — За что ты меня ненавидишь?
Холстина криво улыбнулась с набитым ртом. Колючка широко разинула рот — внутри было желто. Осколки скорлупы прилипли к ее губам.
— Хочешь немножко? В конце концов, ты ж их достала.
На глаза Джейн набежали слезы.
— Я тебе ничего плохого не сделала. Почему ты такая злая?
Колючка снова набила рот. Холстина проглотила последнее, потом вывернула мешок и стала его вылизывать.
— Говорят, ты будешь у Блюгга курьером, — сказала она.
— Выскочка! — прошипела Колючка. — Подлиза — вот ты кто!
— Я не подлиза!
— А ты хоть знаешь, что он с тобой будет делать? — Холстина сунула руку Колючке под юбку, и та, закатив глаза, изобразила блаженство. — Будешь его подстилкой.
Джейн затрясла головой:
— Как это? Я не понимаю!
— Не понимаешь? Будет совать свой трулюлю в твою труляля.
— Что ты болтаешь? Это все чушь какая-то! Глаза Холстины зажглись темно-красным, как два граната.
— Ты, святая невинность! Будто бы я не слышу, как ты по ночам вылезаешь из койки и ползаешь за стенку! Ясно зачем — чтобы прочистить пальчиком свою мышью нору!
— Это неправда!
— Ах, извините! Конечно, наша человечья мамзель этим не занимается. Она у нас такая важная, такая гордая! Вот подожди, Блюгг тебе покажет, что к чему, тогда и воображай.
Колючка принялась плясать вокруг Джейн, задирая выше головы юбку и вихляя тощим задом.
— Мышка в норку, мышка в норку! — запела она.
— Ты одно только запомни, чистюля! — Холстина сгребла Джейн за воротник и больно, рывком, поставила на ноги. — Командую здесь я. Курьер ты там или не курьер, ляжешь под него или нет, но меня ты будешь слушаться. Ясно тебе?
— Да, Холстина, — беспомощно пробормотала Джейн.
— Он и в рот захочет. Колючка глупо ухмыльнулась.
* * *
Прошла целая неделя, пока Крутой не начал понемногу приходить в себя. Часто его одолевала слабость, и он лежал неподвижно, с трудом дыша. Иногда он плакал. Потом снова начинал бредить.
