– Какой лимон?
– Такой. Который я для вас у соседки брал. В горшочке. Ищите себе другое хобби, а меня в это дело не впутывайте! Я думал, вы порядочный человек, а вы…
Он взял с подоконника горшок с побегом лимона и, демонстративно хлопнув дверью, вышел.
Флоров горько вздохнул, снова лёг на диван и попробовал забыться во сне. Но сон не шёл. Юрий Никитич ворочался с боку на бок, кряхтел, сопел и никак не мог прогнать от себя горькие мысли. Ему было ужасно обидно, что он так неосмотрительно поспешил вернуть в отдел казённые вещи.
– Четыре дырокола, – с досадой вспомнил он, – почти новеньких! А скрепки! Это ж с ума сойти: шестнадцать коробок тащить!
Он принялся подсчитывать, сколько скрепок было в каждой коробке и сколько получится во всех шестнадцати, и за этими расчётами уснул.
Наутро, когда Флоров явился на службу, товарищ Макаронский сразу же пригласил его в свой кабинет и высказал всё, что он о нём на данный момент думал.
– Вымогатель! – горячился начальник отдела. – Зачем вам понадобилось делать вид, что вы проглотили факсимиле! Шантажист!
– Но я… – начал робко оправдываться Юрий Никитич. Я же и вправду думал, что проглотил…
– Он думал! – возмутился товарищ Макаронский. – А это что? – Яков Сергеевич достал из ящика стола факсимиле товарища Ковшова и торжествующе показал Флорову. – Это что, я вас спрашиваю!
Он спрятал факсимиле обратно, запер ящик и продолжал свою обвинительную речь:
– Буфетчица тоже могла сказать, что она его проглотила! Но она этого себе не позволила, как честный человек! А вы… вы… Одним словом, таким, как вы, не место среди нас! Советую вам подать заявление об уходе. Дела сдадите Балдаеву, Гегеля – в библиотеку. Расчёт можете получить сегодня же. Ступайте!
Флоров, пошатываясь, вышел из кабинета и нос к носу столкнулся с Анкетовой. Она вспыхнула и покрылась красными пятнами, словно небрежно покрашенное пасхальное яйцо.
– То, что произошло с вами, Юрий Никитич, укоризненно произнесла Анкетова, вынимая из сумочки лист бумаги, – то, что произошло с вами, для меня не новость. Я знала, что рано или поздно это должно было случиться. Позвольте зачитать вам открытое письмо…
– После, после, – отстранил её Флоров и направился в кассу.
– Вам причитается три рубля, – протянула ему ведомость кассирша. – Распишитесь вот здесь.
– Как это три рубля?! – вскипел Юрий Никитич. Наденьте очки! Мне там рублей семьдесят полагается!
– Совершенно верно, – согласилась кассирша. – Но шестьдесят семь рублей с вас удержали в счёт ошибочно выданной премии.
