– Ceux sont а vous, peut-аtre?[2] – сказала Дилли, протягивая ей туфли и от неуверенности опустив «мадам». Дама бросила ей на ходу: «Merci!» [3] – и надменно прошествовала мимо пронзив Дилли леденящим взглядом. А ведь ее собственные туфли были ничуть не лучше и уж, во всяком случае, куда грязнее. Дилли решила отойти на оборонные позиции и вернулась в свой номер.
– Пожалуй, лучше позвонить, – сказала она в сердцах.
В случае неполадок в этих милых гостиничках хуже всего то, что sommelier[4] выполняет еще и обязанности официанта, и от 10 до 11 он исчезает, перепоручив верхние этажи заботам femme de chambre [5], особы весьма услужливой, но до крайности бестолковой. Горничная как будто сочувствовала мадам, но помочь ничем не могла. Она заманчиво поболтала мерзкими туфлешками, охарактеризовала их как «de jolie chaussures… mignonnes» [6].
– Je ne pourrais pas mкme les porter. Aussi, je les dйteste. Enlevez-les[7].
Горничная томно воззрилась на Эдуарда.
– Enlevez-les! Et allez demandez les chaussures de Madame[8], – непреклонно сказал Эдуард.
– C'est сa![9] – поддакнула горничная, будто ее только что осенило. Ушла и словно в воду канула.
Минула половина одиннадцатого.
– У нас сегодня было запланировано до ленча посмотреть jubе[10], a если пойти туда сейчас, мы раньше часу не вернемся. К этому времени все hors-d'oeuvres [11] разберут, и нам достанутся только эти мерзкие колбаски. Ну и обжоры эти французы. Мне этот отель с самого начала не внушал доверия. Я тебе сразу так и сказала.
– Но как же, детка…
– Ладно, вчерашний вечер не в счет, я выпила вишневого ликера, и к тому же светила луна.
В конце концов они вышли на палящий зной. Дилли, против своей воли элегантная в туфлях из змеиной кожи, которые она приберегала, чтобы поразить знакомых американцев в Каркасонне, ковыляла по pavе[12]. Эдуард нахлобучил панаму на глаза и подавленно повесил голову. Бедная Дилли, и впрямь экая незадача! Не глядя по сторонам, они прошли через рынок; Эдуард предложил Дилли купить персиков.
– Сам подумай, – сказала она презрительно, – ну кто ест персики в соборе?
– А… Значит, мы все-таки идем в собор? – почтительно осведомился Эдуард.
– Что ж нам теперь – ухлопать попусту все утро? По крайней мере, – сказала она мстительно, – мы хотя бы приступим к jubе.
Когда они свернули на рю де Де Круа, перед собором, особенно рельефным под ярким солнцем, почтительно сдернул шляпу тот самый человек со странным выражением лица, что всегда ходил без воротничка, правда, сегодня он как раз надел очень низкий, тугой воротничок, на который ниспадала толстая шея. На Дилли была местная шляпка тонкой, мягкой, персикового цвета соломки, Эдуард все пытался заглянуть под ее опущенные поля. Но Дилли молчала, и он так и не решился заговорить.
