Единственной тучей на его горизонте была настоящая туча — тяжелая, черная, несущая с собой грохот электрических разрядов, — а пальто Терри не прихватил. Но, к счастью, было не холодно, разве что угрожающе сыро, и дождь за весь день так и не собрался. И вообще все было бы хорошо, размышлял Терри, если бы, когда он вернулся, не вмешалась зануда Трейси. Днем после работы — это у мамы всегда не самое лучшее время, и все, что произошло, врезалось ему в память.
— Мам, Терри пришел, — с лестницы, сверху, прокаркала Трейси. — В новенькой рубашке.
Это она так напомнила маме, что ей положено рассердиться. Что ж он, без рубашки, что ли, мог прийти!
Но сперва миссис Хармер не услыхала. У нее были заботы посерьезней. Усталая, разгоряченная, она пыталась сделать в кухне три дела сразу — и упустила на плите молоко.
— Вот наказание! Только этого мне недоставало!
Она осторожно поставила раскаленную кастрюльку, из которой сбежало молоко, на гору посуды, громоздившейся в раковине с завтрака и утреннего чая; гора чуть шатнулась, но не рухнула. С трудом подсунув тряпку под кран с горячей водой, миссис Хармер намочила ее и принялась стирать с плиты выкипевшее молоко. Не услышанный вовремя таймер продолжал верещать, предупреждая, что пора снять кастрюльку с огня, а три полные бутылки молока, ожидающие на холодильнике, когда их водворят на место, дружно позвякивали, словно осуждая растущий беспорядок. Миссис Хармер шепотом в сердцах чертыхнулась, и рука с тряпкой заработала еще энергичнее. Чтобы смыть густеющее на эмали плиты молоко, надо было тереть короткими, быстрыми движениями, и скоро у нее уже не хватало ни дыхания, ни терпения. А при мысли о муже она совсем расстроилась. Джек вернется с работы поздно, увидит, что в кухне еще все вверх дном, ничего не скажет, только бросит на нее эдакий благородный «я-мол-и-слова-тебе-не-скажу» разочарованный взгляд. Она кинула тряпку на поддон и пошла к двери. Право, пора бы уже Трейси больше помогать по хозяйству.
Она рывком распахнула дверь и выросла на пороге в минуту, когда дети враждебно застыли друг против друга. Точно незнакомые коты, они вызывающе замерли лицом к лицу: Трейси — на верхней площадке лестницы, Терри — у подножия. Вот-вот разгорится бой. Но Трейси первая увидела мать и не растерялась, поспешила привлечь ее на свою сторону:
— Ты только погляди, мам, он в черной рубашке! Ты ж не велела надевать ее в школу…
Слова эти до сих пор вертелись у Терри в голове, точно магнитофонная лента. Спор быстро перерос в ссору, и Терри уже ничего не мог поделать. Он понимал, что будет, но помешать этому был бессилен.
