Даже в самый яркий солнечный день на дне лощины сумрачно и угрюмо. Над головой сплетаются верхние ветви исполосованных ножевыми шрамами деревьев, а пыль и камни истоптаны поколениями бегающих здесь и дерущихся мальчишек. В дальнем, самом глубоком краю, где лощина граничит с унылыми улицами, подступающими к докам, в закрытом металлической крышкой кирпичном канализационном колодце каким-то нездешним, приглушенным сыростью эхом отдается шум подземного потока. Терри и прочим мальчишкам с Фокс-хилл место это внушало суеверный ужас. Тут был самый низкий край лощины, и оттого всякие игры с погоней и преследованием неизменно приводили мальчишек сюда, к металлической крышке колодца, но те из них, что жили в верхнем краю, не застревали тут надолго. Так славно бывало снова оказаться на светлом, солнечном просторе плоской пустоши. Опасность, которая подстерегала внизу, далеко не всегда существовала только в их воображении. Если тамошние мальчишки не знали тебя или не считали за своего, ты очень скоро испытывал на себе, каково бывает преследуемому зверю, а если и считали за своего — по футбольной команде или клубу, — все равно ты там не задерживался: крикнешь на бегу «Здорово!», и тут же назад. Иной раз кто-нибудь из твоих друзей окажется там со старшими братьями и их приятелями, и тогда при встрече он глядит на тебя косо.
Идти туда Терри вовсе не собирался. Было у него свое любимое местечко в верхней части лощины, неподалеку от пустоши, там-то он и хотел укрыться ненадолго; пускай мать знает: он уже не маленький, может обойтись и без них. Несколько можжевеловых кустов тесно росли над узким овражком в верхней части лощины, и, укрывшись под ними, ты оказывался в полном уединении, словно на Диком Западе, а все-таки сюда доносился успокоительный гул машин с проходящего поблизости Лондонского шоссе. Здесь было не слишком уютно, лондонцы давным-давно истоптали овражек, и стоило шевельнуться, отшлифованные ногами камешки сыпались вниз; зато тут можно было спрятаться от всех глаз, а от ветра и холода укрыться пластиковой пленкой, что лежала в сумке. Вышло очень удачно, что он прихватил тогда пленку — думал, она опять пригодится для игры в саду. Всю дорогу, пока спускался по пологому склону Фокс-хилла к пустоши, Терри держал в уме это местечко; ему даже смутно виделось, как тесно стоят эти кусты и как он приспособит над головой пластиковую пленку. Да, говорил он себе, у него есть свой план действий, и к утру они там, дома, уж наверняка уразумеют, как худо ему было, оттого что с ним так несправедливо обошлись.
