– Я буду счастлива, если ты сможешь зарядить "Мишу" для рейса в оба конца, большего мне и не надо, – сказала Ирина.
Бьорнсен нажал красную кнопку на стене ангара. Заработал тельфер, и тарелка опустилась на воду. Норвежец достал крючья тросов из чалочных проушин, открыл люк и жестом пригласил Петрову и Ланклю внутрь.
– Карета подана, – с улыбкой сказал он.
Ирина первая скрылась в люке. За ней последовал Ланклю, задержавшись на мгновение, чтобы позубоскалить.
– Мы высоко ценим ваш тяжелый труд, mon amiee. Сожалею, что он отнял у нас возможность видеть вас за общим столом! Ну, да ладно, когда будешь приканчивать десерт, мы уже вернемся. Чао!
Бьорнсен приветственно взмахнул рукой. Ланклю махнул ему в ответ и полез внутрь мини-субмарины. Он загерметизировал за собой входной люк и лег на живот на виниловый матрас справа от Ирины. Археолог лежала в таком же положении, глядя в круглый иллюминатор прямо перед собой. Привычным жестом она включила систему циркуляции кислорода на панели управления и эхолот, после чего совместными усилиями они завершили процедуру предстартовой проверки и включили эхолот.
– Поехали! – сказала Ирина, взявшись за ручку управления.
С глухим гулом заработали насосы, закачивая воду в балластные цистерны, и "Миша" ушел под воду. Движением кисти Ирина подала ручку вперед, и ныряющее блюдце проскочило между телескопическими опорами ангара.
Ланклю включил мощные ртутно-паровые фары и переключил внимание на монитор эхолота, где просматривались очертания плавно уходящего вниз разреза. "Миша" нырнул в темные глубины.
Мимо иллюминатора грациозно проплыл скат, затем гигантская рыба-молот с горящими как угли глазами. На глубине около двухсот футов минисубмарина прошла сквозь тридцатифутовый молочно-белый слой воды, и француз сказал:
– Проходим первый глубоководный слой.
– Его здесь не было во время первого погружения в разрез, – заметила Ирина.
– Потому что ты погружалась не ночью, – ответил Ланклю. – Именно в это время мириады микроорганизмов всплывают из глубин, где они проводят дневное время.
– Что заставляет их мигрировать? – спросила Ирина.
– Как ни странно, морские биологи пока не могут определенно ответить на этот вопрос. Лично я считаю, что это как-то связано с режимом кормежки.
– Да, все хотят есть, но этой твари надо особенно много, чтобы насытиться, – заметила Ирина по поводу гигантской китовой акулы, лениво проплывшей перед иллюминатором.
Одна из крупнейших морских рыб, китовая акула питается микроскопическим планктоном, засасывая его вместе с водой и процеживая через частые гребнеобразные зубы. Для этого во время кормежки она широко открывает свои массивные челюсти, что придает ей весьма злобный и хищный вид.
