Внимательно и заинтересованно слушая Саида Хадрабу, Бучер насторожился при этих словах. С самого начала расследования этого дела его не покидало точно такое же ощущение.
– Есть ли у вас какие-либо рабочие версии относительно того, что это может быть?
Хадраба отрицательно покачал головой.
– При всей эффективности моей разведывательной сети, я не имею ни малейшего представления о том, что это такое. – Он хотел было продолжать, но в это время зазвонил телефон на его письменном столе.
Сняв трубку, Хадраба ответил по-арабски – этим языком Бучер овладел несколько лет назад в Египте. Он не сводил глаз с полноватого, немного бульдогообразного лица Хадрабы, который внимательно слушал собеседника на другом конце провода. По его лицу сначала пробежала тень удивления, затем оно застыло от едва сдерживаемой ярости. Голос его, однако, звучал спокойно, когда, положив трубку, он обратился к сестре:
– Гаш-шашины достали Абдула.
– Нет! – задохнулась пораженная Карамина.
Поставив свой бокал на стол, Хадраба посмотрел на Бучера с тем стоическим выражением, с которым душевно сильные люди скрывают обуревающие их чувства.
– Абдул Мазрак был нашим лучшим агентом и самым близким другом, фактически – членом семьи. Некоторое время назад его нашли в реке Тигр, всплывшего лицом вниз, связанного, с кляпом во рту и с выпущенными внутренностями – точно так же была убита и обнаружена в реке глухонемая танцовщица. Смерть Абдула означает, вероятнее всего, что гаш-шашинам все-таки удалось либо внедрить своего человека в нашу организацию, либо раскрыть ее внутренний шифр. – Он быстро поднялся из-за стола. – Прошу извинить меня, мистер Бучер, но я вынужден немедленно покинуть вас. Необходимо кое-что сделать, и я должен лично проследить за выполнением. Вместо меня с вами останется Карамина, и за время моего отсутствия посвятит вас в некоторые подробности.
– Кто это звонил, Саид? – спросила Карамина, когда ее брат, выйдя из-за стола, направился к двери.
– Али, – ответил тот на ходу.
Мгновение спустя его быстрые шаги затихли, удаляясь.
После ухода Саида Хадрабы Бучер не проронил ни слова, желая, чтобы беседу возобновила сама Карамина.
– Бедный, дорогой Абдул! – проговорила она наконец, обращаясь скорее сама к себе, нежели к Бучеру. – Он... – она осеклась, и ее темные глаза наполнились слезами. – Он был нам обоим за отца. Саиду и мне. Умереть такой ужасной смертью... – Она замолчала, вытирая слезы. – Это грязное дело, – продолжала она окрепшим голосом, – мерзкое, грязное, кровавое дело. А вы что думаете, мистер Бучер?
