– Вы, пожалуй, прояснили это достаточно четко.
– Надеюсь. – В низком голосе явно звучала ирония. – Думается, мне незачем говорить вам, что я могу в ту минуту, когда я этого пожелаю, прекратить ваши с Томми отношения. Или что я способен направить мысли Томми в совершенно противоположную сторону.
– Нет. Вам незачем говорить мне это.
– Отлично. Я вижу, что тесты в вашем колледже проводились не зря. Вы знаете свое место, и я могу говорить дальше. Томми вполне соответствует губернаторской должности, но на дальнейшее его продвижение я не возлагаю никаких надежд. Вы... – Он остановился.
Несколько секунд царило молчание. Он явно ждал, чтобы Ада заговорила. Но она не произносила ни слова.
– Отлично. – Впервые в его голосе зазвучала властность. – Так как же?
И Ада таким тоном, будто, самое большее, соглашалась на свидание, сказала:
– Хорошо.
Я смотрел на вращающиеся катушки – они молчали, слышно было лишь их жужжанье – и думал: ему не удалось взять над ней верх, она держалась с ним на равных, она получила то, чего так упорно добивалась.
Затем Ада, настоящая Ада, а не Ада с магнитофонной ленты, поднялась со стула и выключила магнитофон.
– На этом все интересное кончилось.
– Понятно, – отозвался я.
Я взглянул на нее, словно видя ее впервые: высокая красивая блондинка с правильными чертами лица, округлыми бедрами и длинными ногами, и попытался согласовать все это с равнодушным голосом, звучавшим с магнитофонной ленты. И снова констатировал не без удивления: ему не удалось взять над ней верх. Всякий раз, когда я смотрел на нее, я открывал в ней что-то новое для себя.
– Что ж, – начал я нарочито громко, чтобы скрыть свое смятение. – По-моему, это решает все твои проблемы. Тебе преподнесли на тарелочке все, чего ты так упорно добивалась.
– Да.
Мы стояли, с любопытством глядя друг на друга. У меня от отчаяния пересохло в горле и засосало под ложечкой. Я попытался проглотить подступивший к горлу комок и не смог.
– Что ж, – повторил я, – прими мои поздравления.
Я видел, как она судорожно глотнула.
– Спасибо.
Мы продолжали в упор смотреть друг на друга.
– Стив... – начала она и замолчала. – По-твоему, я должна это сделать?
– Разве ты не этого добивалась?
– Скажи ты, Стив, – Ее полуоткрытые губы не улыбались, глаза не могли оторваться от моих глаз, а голос упал до шепота: – Скажи ты.
Впоследствии я всегда удивлялся, как мне удалось сказать, как удалось отыскать те скрытые звезды, к которым я взбирался вслепую. Ибо я не только не был способен это сделать; я не был способен об этом и мечтать. Это было самое последнее на земле, на что я мог бы или сумел бы решиться. Но в ту секунду я решился.
