– Знаю, конечно, – заторопилась женщина, – записывайте… А зачем она шла ко мне? Валерий наконец объявился, да?
Игорь зажал ладонью микрофон трубки и сказал Ивасютину:
– Кажется, дела совсем плохи… – И на его немой вопрос добавил: – Лариса пропала. Поднимай службу.
Кое– как закончив разговор и пообещав сейчас же перезвонить, Парфенов стал названивать Ляминым домой. Но там никто трубку не поднимал. Может быть, еще не добралась до дома. Или отправилась на работу. Да мало ли куда может пойти молодая женщина, если она еще не решилась сообщить возможной своей свекрови о смерти ее сына! Стоит ли немедленно начинать поиск и пороть горячку? Ведь засмеют же, если все окажется просто и ясно, как день…
На всякий случай, скорее для очистки совести, решили вместе с сыщиком подскочить на Русаковскую, к дому Валерия. А ну как, не дай Бог, что-нибудь откроется…
Стало уже смеркаться. Во дворе дома No 29 народу было немного. Мальчишки на роликовых коньках, несколько собачников со своими питомцами, да парочка молодых мамаш с колясками.
Расспросив гуляющих, не было ли за последний час тут, во дворе, чего-нибудь неординарного, необычного, странного, что ли, убедились: никто ничего такого не видел. Мальчишки давно катаются. Мамаши тоже катают своих малышей с час, если не больше. Никаких драк или похищений никто не наблюдал. И на том спасибо, решил Игорь и сказал Ивасютину, что все-таки поднимется к матери покойного. Тяжелые обстоятельства, но ничего иного все равно не придумаешь. А Лариса, скорее всего, не решилась, так надо понимать ее поведение.
Ивасютин тем временем, скорее по привычке доводить всякое начатое дело до конца, вышел из двора к булочной, вдоль которой вечные старики торговали всякой овощной всячиной и сигаретами. Прошелся мимо разок-другой, послушал, о чем у них разговор. Наконец одна фраза зацепила. Вполне приличная бабушка с возмущением почти крикнула соседке, такой же «сигаретчице», как сама.
– Вот ты говоришь – милиция! А где она, когда нужно? Нету ее. Это вот нас им гонять – за милую душу, а этих черных они не трогают, те им платят, чтоб не трогали…
«Это почему же – трогали не трогали?» Подошел, поинтересовался, чем недовольна, выбирая между тем сигареты. Та обрадовалась, найдя заинтересованного собеседника. Да и на милиционера Ивасютин никак не был похож, поскольку форму предпочитал не носить без крайней нужды.
– А ты, мил друг, сам погляди, чего они творят, черные-то эти, чечены разные! Это ж надо при всех девку схватить, в машину сунуть и укатить! А народ чего может?! Криком кричать? Так его никто и слушать не станет! А ты говоришь, милый…
