«Салман – нормальный мужик, у него нет чеченской ментальности», – говорит Мишка. «У Салмана жена и дети в Малайзии. И бизнес его там». «Весь белый шоколад я оставил Салману» – такими сентенциями расцвечивал свои беседы со мной Мишка. Журналист во мне дико завидовал Мишке, потому что в нём все эти сведения о Радуеве будут навеки похоронены. Если бы я был сокамерником Радуева, то родилась бы интересная книга. Таким образом сладкая жизнь в Матроске за спиной Мишки, его настоящие дни в Лефортово проходят рядом с Быковым, Радуевым и Лимоновым. Впереди его ждёт суд в окружном военном суде на Старом Арбате, рядом со стеной Цоя, в нескольких сотнях метров от места, где я прожил последние шесть лет. Суд может дать Мишке как четыре года, и тогда он едва успеет пожить на зоне с полгодика, едва доедет, может дать и десятку.
Рассказав друг другу самые начальные сведения друг о друге, мы стали жить. И мне и ему забрасывали жирные дачки, ему – родители или жена, мне – партия. Дачки в тюрьме очень важны. Дачка – это первая радость тюремной жизни, а в других тюрьмах, не в Лефортово – без дачек просто не выживешь, загнёшься. Мы с Мишкой объединили наши дачки и, как правило, первую неделю наслаждались поеданием свежих салатов и колбасы. Что нас ждёт впереди, ни он, ни я, не знали, и потому мы сидели друг против друга на шконках, разложив на дубке нашу супер-еду, и жевали с наслаждением. Будущее могло быть и лучше настоящего, много лучше, могло образоваться и гнилое голодное будущее. Вглядываясь в него я обнаружил, что он – красивый парень и походит на актёра, игравшего Алекса в фильме «Механический апельсин» и Калигулу в фильме «Калигула». Я сказал Мишке об этом, но, увы, он не видел ни одного из фильмов. В известном смысле Мишка даже аристократ. В его венах течёт, как он утверждает и дворянская, и французская, и даже армянская кровь. Отец Мишки, также как и дядя – художник. Он был членом Союза Художников, но ещё при Советской власти сел за что-то в тюрьму и потому лишился и мастерской и квартиры в центре. Мишку воспитывали для хорошей жизни, он умеет писать картины маслом, учился в Щукинском училище на сценарном факультете. Однако вышел из него не художник и не сценарист, но бандит. Его невинная благородная внешность мальчика из хорошей семьи скрывает за собой продажу оружия и организацию бандформирования. Мишку подозревали также в продаже оружия чеченцам и в трёх убийствах. Но затем «баранов», как он выражается, с него сняли. И установили, что оружия чеченцам он не продавал. Внешность юного бизнесмена скрывает человека, решившего жить по воровским законам. Этого мальчика сажали на зоне в ледяной БУР, где его днём избивали до полусмерти, а ночью те же менты носили ему еду и извинялись. «Держись, пацан…» Мишка не сдался, и его оставили в покое. Двоюродный брат его осьмнадцати лет находится сейчас в лагере в Калмыкии, осужден на 18 лет за двойное убийство. Так что преступность, по-видимому, у Мишки в крови.
