– Не ищите дракона, – сказала она, отвернувшись. – Запрещаю вам это навеки.
Но что может распалить юного воина более, чем запрет матери? Утром братья тайно покинули чертоги и поскакали в Урук.
Там, у ворот, древний старик продавал абрикосы.
– Что ищете вы, воины, так похожие на нашего пропавшего царя? – окликнул он братьев. Переглянулись юноши.
– Мы ищем озеро дракона, – ответил Гамеш.
Огладил бороду старец.
– Никто ещё не уходил живым с драконьей горы, – сказал он братьям. – Возвращайтесь к матери, вы слишком молоды, чтобы умереть.
Вскинулся Гиль:
– Как смеешь ты говорить с нами так!
– Укажи дорогу, – попросил Гамеш.
Старик поднял руку.
– Если путь одолеете, проклянёте день, когда зачали вас отец и мать.
– У нас нет отца... – начал Гиль, но замолчал, поняв, что кто-то из богов явился к ним под видом старца. Гамеш почтительно коснулся груди.
– Неведение хуже жестокой правды.
– Тогда идите, – изрёк старик и указал путь к драконьей горе. Вскочили на коней братья и помчались в дорогу, как вихрь снежный в горах, лавина силы меж скал..
Ночью Ингельд проснулся от робкого прикосновения жены. Сюлтэ, когда-то прекрасная дочь цыганского барона, а теперь, спустя годы, пожилая женщина с натруженными руками, сидела на краю кровати и молча смотрела в окно. Там свистел холодный ветер, возвещавший о приближении Долгой ночи.
– Что случилось? – спросил охотник.
– Сделай, как они хотят, – тихо ответила женщина.
Ингельд рывком сел.
– Повтори.
Сюлтэ обратила к мужу заплаканные глаза.
– Я не хочу потерять и Берка, – выдавила она через силу. – Однажды твоё упрямство...
Ингельд с размаха дал ей пощёчину, заставив вскрикнуть.
– Никогда! – выдохнул он. – Никогда не обвиняй меня... в этом!
Женщина утёрла слёзы.
– У нас остался только один сын. – она упрямо посмотрела в глаза мужа. – Начинается Долгая ночь. Если храм отберёт наш дом...
– Они не посмеют! – рявкнул охотник.
– А что их остановит? – Сюлтэ робко положила руку на плечо мужа, но тот сбросил её. Женщина всхлипнула. – Инге... Ты всегда такой... холодный... Словно изо льда! Неужели ты не хочешь, чтобы дети твои жили?!
Охотник стиснул виски.
– Не смей! – прорычал он, – Не смей! Никогда так не говори!
– Инге...
– Не смей! – вскочив, он схватил жену за волосы и бросил на пол. Сюлтэ закричала.
– Не смей! Не! Смей! Не! Смей!!! – он бил её со всей силы, задыхаясь от гнева и дикой, страшной боли в сердце. Внезапно безумие прошло; с ужасом взглянув на свои руки, Ингельд медленно отступил. Перед ним скорчилась женщина, которую он когда-то любил.
