Гнев Скворцова уже прошел, и ему стало немножко больно и стыдно за то, что он заставил человека избалованного, пьяного и, быть может, больного заниматься на холоде черной работой.
"Ну, ничего, пусть... - подумал он, идя из столовой в кабинет. - Это я для его же пользы".
Через час явилась Ольга и доложила, что дрова уже порублены.
- На, отдай ему полтинник, - сказал Скворцов. - Если он хочет, то пусть приходит колоть дрова каждое первое число... Работа всегда найдется.
Первого числа явился оборвыш и опять заработал полтинник, хотя едва стоял на ногах. С этого раза он стал часто показываться на дворе, и всякий раз для него находили работу: то он снег сгребал в кучи, то прибирал в сарае, то выбивал пыль из ковров и матрацев. Всякий раз он получал за свои труды копеек 20-40, и раз даже ему были высланы старые брюки.
Перебираясь на другую квартиру, Скворцов нанял его помогать при укладке и перевозке мебели. В этот раз оборвыш был трезв, угрюм и молчалив; он едва прикасался к мебели, ходил понуря голову за возами и даже не старался казаться деятельным, а только пожимался от холода и конфузился, когда извозчики смеялись над его праздностью, бессилием и рваным благородным пальто. После перевозки Скворцов велел позвать его к себе.
- Ну, я вижу, мои слова на вас подействовали, - сказал он, подавая ему рубль. - Вот вам за труды. Я вижу, вы трезвы и не прочь поработать. Как вас зовут?
- Лушков.
- Я, Лушков, могу теперь предложить вам другую работу, почище. Вы можете писать?
- Могу-с.
- Так вот с этим письмом вы завтра отправитесь к моему товарищу и получите от него переписку. Работайте, не пьянствуйте, не забывайте того, что я говорил вам. Прощайте!
Скворцов, довольный тем, что поставил человека на путь истины, ласково потрепал Лушкова по плечу и даже подал ему на прощанье руку. Лушков взял письмо, ушел и уж больше не приходил на двор за работой.
Прошло два года. Однажды, стоя у театральной кассы и расплачиваясь за билет, Скворцов увидел рядом с собой маленького человечка с барашковым воротником и в поношенной котиковой шапке. Человечек робко попросил у кассира билет на галерку и заплатил медными пятаками.
- Лушков, это вы? - спросил Скворцов, узнав в человечке своего давнишнего дровокола. - Ну как? Что поделываете? Хорошо живется?
- Ничего... Служу теперь у нотариуса, получаю 35 рублей-с.
- Ну, и слава богу. И отлично! Радуюсь за вас. Очень, очень рад, Лушков! Ведь вы некоторым образом мой крестник. Ведь это я вас на настоящую дорогу толкнул. Помните, как я вас распекал, а? Чуть вы у меня тогда сквозь землю не провалились. Ну, спасибо, голубчик, что моих слов не забывали.
