– Послушай, Ганс, – ухмыльнулся Кулагин, – не суетись. Такую махину голыми руками с места не сдвинешь. Но это – лишь первая ласточка. Потом их будет еще не одна дюжина. А то, что происходит сейчас, – не более чем чисто символический жест.
– Значит, нам скоро придется перебираться туда! На орбиту Марса!
– Ну нет, Ганс. – Кулагин был полон скепсиса. – Такая работа – для роботов я других автоматов. Может быть, позже потребуется несколько жестких, крутых парней, пионеров по складу характера. Но лично для себя я не вижу причин, по которым мне пришлось бы пожертвовать уютом и привычным комфортом ЦК.
– Неужели ты действительно хочешь остаться здесь? – Я вскочил со стула, непроизвольно стискивая кулаки. – И пропустить момент пригожинского катализа?
Кулагин, слегка нахмурившись, посмотрел на меня снизу вверх.
– Остынь, Ганс. Остынь и сядь. Очень скоро начнут набирать добровольцев. И если ты действительно собираешься направиться к Марсу, думаю, это будет совсем нетрудно устроить. Важнее другое. Слишком уж сильно подействовало сообщение о лестероиде на биржу. Ее уже начало лихорадить сразу после смерти контролера. А теперь, похоже, на крючок попалась куда более крупная рыба, которую кто-то упорно тащит наверх. На съедение. Я уже три дня внимательно слежу за его действиями. В надежде поживиться объедками с праздничного стола, так сказать... Не хочешь воспользоваться ингалятором?
– Благодарю, не сейчас.
Кулагин покачал головой и втянул носом хорошую порцию стимулятора. Никогда прежде я не видел его нераскрашенного лица.
– У меня нет того интуитивного ощущения массовой психологии, которое доступно вам, шейперам. – сказал он наконец. – Поэтому приходится иметь хорошую, очень хорошую память... Первый раз мне довелось наблюдать нечто похожее тринадцать лет назад. Кто-то распространил слух, что наша Царица пытается покинуть ЦК, а советники удерживают ее силой. И что же? В итоге разразился биржевой крах сорок первого года. Но настоящее сведение счетов с неугодными последовало позже, во время возрождения биржи. Я тут снова просмотрел пленки с записями времен краха и, сдается мне, разглядел хвост, плавники и оч-чень острые зубы одного старого приятеля. Трудно было не узнать его по повадкам. Не скользкое вероломство шейпера. И не холодная упорная хватка механиста.
Обдумав услышанное, я сделал однозначный вывод:
– Тогда ты говоришь об Уэллспринге.
Возраст Уэллспринга не знал никто. Но ему наверняка давно перевалило за двести. Сам он утверждал, что родился на Земле, на заре Космической Эры; потом был в числе основателей первого поколения независимых космических колоний, так называемой Цепи. И уж точно он был в числе основателей Царицына Кластера, а после того, как Матка впала в немилость у своих собратьев Инвесторов, он участвовал в строительстве ее теперешней обители.
