Так что, как видим, Китай должен был стать опорным пунктом Японии на континенте. Впрочем, несмотря на огромную численность населения, в военном отношении это была слабая страна, и завоевать ее было нетрудно. Но японцы не спешили это делать. В самом деле, захватив страну, надо ей хоть как-то управлять. А что касается управляемости, то в конце 20-х годов ситуация в Китае, пожалуй, больше всего напоминала Россию времен Гражданской войны.
Несколько раньше, в 1911 году, Синьхайская революция свергла власть Цинской династии, и к власти пришло правительство во главе с Сунь Ятсеном. Однако новая власть была чисто номинальной. Процесс государственного распада в Поднебесной зашел далеко, и власть контролировала лишь шесть провинций на юге страны (Гуандун, Гуанси, Юньнань, Гуйчжоу Сычуань и часть провинции Хунань), а реальную власть имело только в одной провинции Гуандун. Остальной Китай представлял собой множество полуавтономных территорий, которыми управляли генералы, – их называли «провинциальные милитаристы». Генералы имели в своем распоряжении войска и не собиравшиеся ни с кем делиться властью – а власть эта была бесконтрольна и безгранична.
В 1921 году была образована Коммунистическая партия Китая, которая, впрочем, вскоре вступила в более крупную националистическую партию Гоминьдан, выступавшую за объединение страны и превращение ее в демократическую республику. В Гуанчжоу (Кантон) было сформировано гоминдановское правительство во главе с одним из лидеров первой буржуазно-демократической революции 1911–1913 годов. Сунь Ят-сеном. В 1925 году Сунь Ятсен, умер. Вскоре после смерти вождя его обученная советскими специалистами национально-революционная армия завоевала большую часть Южного и Центрального Китая, прибавив к «провинциальным милитаристам» еще одну разновидность власти. Впрочем, порядка в стране от этого больше не стало.
Коминтерн, как водится, тут же увидел в этих событиях долгожданную революция и радостно кинулся помогать. После провала с «германским красным октябрем» все, кто со дня на день ожидал «мировой революции», – и в Коминтерне, и в советском правительстве – основную ставку сделали на Китай. По их прогнозам, эти волнения должны были перерасти из антифеодального и национально-освободительного движения в революцию по типу российской и, в перспективе, привести к построению социализма. В СССР отношение к этим раскладкам было неоднозначное. Категорическими противниками курса на «перерастание» были нарком иностранных дел Максим Литвинов, полпред в Японии Виктор Копп и некоторые другие. Зато рьяными сторонниками китайской революции оказались руководитель группы советских политических советников в Китае Михаил Бородин (Грузенберг) и полпред в Китае Лев Карахан (Караханян). В этом-то была и беда: находясь далеко от Москвы, эти люди не очень-то спрашивали санкции на то, что делают. Именно Бородин, в первую очередь, всячески стимулировал подготовку вооруженного восстания, в ходе которого предполагалось создать китайскую Красную Армию и провозгласить революционное правительство. Против этой идеи выступили даже военные советники, которые никогда не отличались недостатком радикализма, однако Бородину удалось убедить Сталина, и план был принят.
