***
– Всё на сегодня, Родригес?
– Боже, какая мерзость эти зорги…
– Да… Но неплохой бизнес. Ещё пару лет, и я скоплю на билет до Земли.
– Святая Мария, Хуан, не заливай. Билет в метрополию стоит тридцать тысяч.
– О, у меня есть друг… Пилот… Он согласился толкнуть на Земле пару сумок… Родригес недоверчиво посмотрел на Хуана.
– Кончай, а? Там война! Корабли туда не летают. Хуан фыркнул.
– А я говорил, что он человек? Родригес замер.
– Ты что… Ты имеешь в виду?!…
– Именно. И помалкивай, парень. Они платят отличные деньги. Огромные деньги.
– Но, Хуан! Ты же понимаешь, что Империя победит!
– Это ещё вопрос, амиго. Это ещё вопрос… К болтавшим подошёл сеньор Идальго И Санчес, владелец плантации.
– Кончайте, парни. Берите товар, и вперёд. Тут холодно, дьявол меня побери… Родригес перекрестился.
– Босс, не надо упоминать его имя… Прошу. Идальго кивнул.
– Прости, амиго, я просто немного не в себе. Надоело мне это дерь… плохое место. Они расхохотались, и сели в машину. Идальго помог подняться сеньору Педро Граччи, ветеринару плантации. Тот озадаченно качал головой.
– Как я мог упустить того зорга в прошлый раз? Он был такой старый, что определённо не мог собирать самородки уже год.
– Они живучие, эти ящерицы… – сплюнул Идальго, и рванул флаер в небо. Грузовая машина шла следом.
Плачущий Ньяма вернулся в пещеру, и повалился на холодный пол. Медленно подходили остатки племени, и собирались вокруг погасшего костра. Все молчали, хотя большинство зоргов тихо плакали.
– Он… Он всегда поддерживал костёр… – голос Дарьяки был пуст, как пещера без Тьясы.
– Он стал сво-бо-ден… – тихо сказала Ньяка, прижимаясь к своему новому центрию, Яякве.
– Что такое – «свободен»? – спросил Ньяма, подняв голову. Зорг дрожал, но впервые в жизни он чувствовал не страх. Нет, в глубине души Ньямы поднималось некое новое чувство, совершенно незнакомое зоргам ранее. Он не знал, как называется это чувство. Но оно было очень подходящим.
– Я не знаю… – Ньяка заплакала, и обняла Яякве. – Он говорил с богом, я слушала… Племя замерло, как от удара.
– Крылатый!
Его нашли в трещине. Молодой бог пытался вылезти, но запутался в клейкой паутине, и висел там, словно муха. Ньяма тихо завыл от ужаса, и бросился освобождать Крылатого. Через пять минут малыш лежал возле огня, и тяжело дышал, глядя в пламя.
– Я… Я не мог вылезти! – в голосе бога звучало недоумение, и неверие.
– Я звал Тьясу, звал, а он не шёл! Ньяма закрыл внешние веки.
