– Вот как это было,– сказал я Нуто.
– Видишь, как выходит,– ответил он.– Порой достаточно мальчишкой услышать словечко, пусть от старика, пусть от такого бедолаги, как мой отец, и у тебя откроются глаза… Я рад, что ты думал не только о том, как пажить деньги… А что сталось с твоими товарищами?
Так мы с ним разгуливали по дороге неподалеку от селения и толковали о нашей судьбе. Я поглядывал па луну и слушал, как вдали скрипят колеса телег – вот чего в Америке давно не слыхать. Я думал о Генуе, о своей конторе, о том, какой стала бы моя жизнь, если б схватили и меня в то утро на верфи, где работал Ремо. Через несколько дней я снова уеду в Геную, на виа Корсика. Все подходит к концу.
Кто-то бежал по дороге, вздымая пыль, я думал, собака, но это оказался мальчик, он, прихрамывая, бежал нам навстречу. Прежде чем я понял, что это Чинто, он уже прижался к моим ногам и завыл, как собачонка.
– Что случилось?
Мы ему не сразу поверили. Он твердил, что отец поджег дом.
– Не может быть! – сказал Нуто.
– Он дом поджег,– повторял Чинто.– Хотел меня убить… А сам повесился… Он дом поджег!
– Должно быть, лампу опрокинули,– сказал я.
– Нет, нет! – крикнул Чинто.– Он убил Розину и бабушку. Хотел и меня убить, но я не дался… Потом солому поджег и все меня искал. Но у меня был нож. Тогда он повесился посреди виноградника.
Чинто тяжело дышал, всхлипывал. Весь исцарапанный и перепачканный, он сидел в пыли, прижимаясь к моим ногам, и все повторял:
– Папа повесился в винограднике. Он дом поджег… И вол сгорел. Только кролики удрали. Но у меня был нож… Все сгорело. Пиола тоже видел.
Нуто взял его за плечи и поднял, как козленка:
– Он убил Розину и бабушку?
Чинто только дрожал, он не мог говорить. Нуто встряхнул его за плечи:
– Он убил их?
– Оставь его,– сказал я.– Он едва жив. Пойдем сами взглянем.
Тогда Чинто бросился к моим ногам. Он и слышать не хотел о возвращении.
– Встань,– сказал я ему.– Ты кого искал?
Он искал меня, но возвращаться на виноградник ни за что не хотел. Он позвал Мороне, позвал семью Пиолы, всех разбудил – они уже бегом спускались с холма. Он крикнул им, чтобы тушили пожар, он сделал все, что надо, только на виноградник возвращаться не хотел. И нож свой потерял.
– Мы не пойдем на виноградник,– сказал я ему,– дальше дороги не двинемся. Нуто один туда сходит. Чего ты боишься? Если правда, что туда побежали люди, значит, пожар уже погасили…
Мы пошли по дороге, держа его за руки. Отсюда холм Гаминелла не виден, он скрыт за отрогом. Нам надо свернуть с шоссе, спуститься по склону к Бельбо, и тогда сквозь деревья должен быть виден пожар. Но в лунном свете, прорывавшемся сквозь ночной туман, мы не увидели ничего.
