– А они не пытались коротышку поставить за линзу? – спросил нумизмат, взглянул в мою сторону и почему-то осекся.
– Старый гомеопат не так глуп! Не менее смекалист и кочерыжка. Да, буквализм в копировании – большой недостаток…
– В том-то и дело. Да и вообще: разве можно прибегать к таким варварским способам, чтоб только избавиться… – брезгливо проговорил нумизмат и тут же переменил тему разговора: – Я бы хотел взглянуть на телескоп, на котором, сдается, вы все если не помешались, то близки к тому.
Они повернулись к неподалеку лежавшему телескопу.
– Он что, позолочен?
– Нет! – охотно пояснил Кобальский. – Просто он такого необычного ярко-желтого цвета… Мерзавец! – круто обернулся он ко мне. – Это, конечно, ты обнажил объектив? Везде сует нос. И не смей за нами шляться!..
Они, как самоуверенные собственники, неторопливо пошли к телескопу. Альф и Бет были заняты двумя сумками, все еще зарывали их.
Я быстрым шагом отправился к исполинскому автомобилю, который стоял метрах в четырехстах от телескопа. Цвет автомобиля за ночь сильно переменился. Прежде он был, как и мой, коричневого цвета, а теперь приобрел ядовито-оранжевый оттенок. Он слегка разрушился, осел, сохранив еще прежние очертания. Подойдя ближе, я увидел, что теперь это были всего лишь глиняные обломки потрескавшегося, расколовшегося монолита, готового рухнуть и обратиться в бесформенную груду. Кое-где еще виднелись тускло поблескивающие, с виду металлические части. Изредка некоторые из них с какого-то мгновения прямо на глазах начинали быстро словно бы ржаветь, и та же деталь, не изменяясь в конфигурации, превращалась в формованный кусок плотной, сухой глины. Стекла, там, где еще торчали осколки, были уже совершенно непрозрачными.
Я подбежал к исполину, лежавшему недалеко за автомобилем. Подошел к его голове. Его волосы были покрыты коричневатым налетом. Я тронул один, толщиной со спичку, волосок. Он сломался, упал и рассыпался на мелкие глиняные штрихи.
Исполин открыл глаза.
Я в недоумении спросил!
– Что с тобой происходит?
– Я очень простыл вчера, – прошептал он. – Мне нездоровится…
– Что ж, – печально спросил я, – и твоему автомобилю «нездоровится»?
– Не знаю…
– Ты просто очень устал. Лежи, пожалуйста, спокойно. Отдохни. Мне жаль, что ты…
– Перестань! – прошептал он. – Я буду жив, пока жив ты.
«А когда умрешь ты, – неосторожно подумал я, – умру и я?..»
– Нет, – уверенно, твердо сказал он, и на его лице появилась тень улыбки, – мы будем жить. Долго. И не так уж мы с тобой плохи! – прошептал он. – Вовсе нет!..
