Работа на заводе ничуть не легче труда на плантации. Хозяева считают своих работников детьми, а ведь всем известно, до чего дети ленивы. Вот Бенни и решил растолковать мне, что такое ответственность, потому что он был хозяин, а я несмышленыш. Белые рабочие таких проблем не знали. Их никогда не подзывали окриком: "Эй, малый!" Белый рабочий просто сказал бы: "Конечно, Бенни, ты прав, но будь я проклят, если сейчас смогу разглядеть какие-то неполадки". И Бенни понял бы. Улыбнулся, сообразил, что малость переборщил, и тут же пригласил бы мистера Дейвенпорта или кого-нибудь другого выпить пива.
Но рабочие-негры не выпивали с Бенни. Мы не заходили в одни и те же бары, не подмигивали одним и тем же девочкам. Если я хотел сохранить за собой работу, мне следовало остаться, как меня просили, и прийти на завод рано утром, чтобы еще раз проверить свою работу. Если бы я сказал Бенни, что у меня устали глаза, он бы посоветовал заказать очки.
* * *
Я стоял перед входом в ангар. Солнце еще не взошло, но уже рассвело. Обширное зацементированное пространство ангара пустовало, если не считать двух грузовиков да брезента, прикрывающего место сборки крыла. Здесь все было мне по сердцу и хорошо знакомо. Никаких джазовых фото белых девушек и странных белых мужчин с мертвыми голубыми глазами. Здесь работали люди семейные, которые вечером возвращались к себе домой, читали газеты и развлекались, глядя на Мильтона Берла.
– Изи!
Голос Дюпре всегда звучал одинаково, был ли он счастлив видеть тебя или готовился вытащить свой револьвер с коротким стволом.
– Привет, Дюпре! – заорал я.
– Ты что сказал Коретте? – спросил он, подойдя ко мне.
– Я ничего ей не говорил. Что ты имеешь в виду?
– Либо ты что-то наговорил ей, либо у меня изо рта воняло, потому что она сорвалась с места вчера утром, и с тех пор я ее не видел.
– Что?
– Да-да! Приготовила мне завтрак, заявила, что уходит по делам и вернется к обеду. Но с тех пор не показывалась. Я пришел домой, хотел приготовить ужин к ее приходу и сжег свиные отбивные. Она так и не вернулась.
Дюпре был выше меня сантиметров на пять и сложен, как Джоппи, когда тот еще выступал на ринге. Он возвышался надо мной, и я ощущал исходящую от него волну ярости.
– Нет, я ничего ей не говорил. Мы положили тебя на кровать, а потом она дала мне выпить, и я пошел домой. Вот и все.
– Тогда где же она сейчас?
– Понятия не имею. Ты ведь знаешь Коретту. Она очень скрытная. Может быть, решила навестить тетку в Комптоне. А может, отправилась в Рино.
