Трумэн считал, что отчет Гровса должен прийти в течение ближайших часов, в худшем случае – суток Следовательно, всего лишь какие-нибудь сутки отделяли Трумэна от той минуты, когда он должен был стать полновластным хозяином мира.
Черчилль жаждал, чтобы Конференция оказалась бы для него новым источником славы, чтобы она подтвердила его репутацию спасителя Великобритании от фашистского нашествия.
Что же касается шестидесятилетнего Джеймса Ф. Бирнса, то этот невысокий, казалось, сплетенный из одних жил и мускулов, человек полагал, что именно ему история уготовила стать главной движущей силой Конференции, ее скрытой от посторонних глаз могучей пружиной.
Эту свою роль Бирнс не собирался уступать никому – ни Трумэну, ни Черчиллю, ни Сталину.
Кроме переводчика со Сталиным был только Молотов. К удовольствию Бирнса, разговор между главами государств вообще не касался Конференции.
Сталин познакомил Трумэна с полученными в Москве сведениями о том, что японцы готовы вступить в переговоры о перемирии. Однако безоговорочную капитуляцию император Японии отвергал. Так он писал своему послу в Москве. Копию этого документа Сталин показал Трумэну.
О, как хотелось американскому президенту смять и разорвать в клочки эту протянутую Сталиным бумагу! Скоро, очень скоро настанет время, когда он сможет просто стереть Японские острова с карты мира, утопить их в океане…
Но Трумэн, разумеется, сдержался, внимательно прочитал документ и передал его Бирнсу.
Не дожидаясь, пока государственный секретарь США ознакомится с письмом японского императора, Сталин медленно, словно размышляя вслух, сказал:
– На это письмо можно не обращать никакого внимания. Сделать вид, что оно нам неизвестно. Можно, наоборот, дать понять японцам, что, кроме безоговорочной капитуляции, им ничего не остается.
– Я думаю, – поспешно ответил Трумэн, – что разумнее всего пока не обращать внимания. – Он был озабочен лишь тем, чтобы до отчета Гровса не принимать никаких решений, касающихся Японии.
Бирнса задело, что Сталин не только не поинтересовался его мнением о послании императора, но и не дождался, пока он его прочтет.
Позже, в машине по дороге в Цецилиенхоф, Бирнс сказал Трумэну:
– Сталин, видимо, хотел проверить, насколько мы заинтересованы в его помощи, нуждаемся ли мы в ней по-прежнему.
– Какие у него основания сомневаться в этом? – нервно спросил Трумэн. – Ведь он же не знает, что мальчик родился и оказался достаточно шустрым…
