Серебряные рельсы | страница 6
Степанов налег на шест, и лодка вышла на тихое место. Вдруг он остановился – сквозь воду виднелся листочек бумаги, прилипший к камню. «Однако, кто-нибудь из пограничников тушенку раскрывал», – предположил Степанов, но все же внимательно осмотрел дно реки. Неподалеку в прозрачной струе трепетал еще один такой же листок. Старик подплыл ближе к берегу и отшатнулся – на мелководье в прибрежных кустах лежал полузанесенный песком человек. Лица нельзя было различить. Сквозь воду хорошо был виден форменный синий китель.
Старик выбрался на берег, предусмотрительно поставил вешку, на кустах ольшаника сделал заметную вязь. «Мало ли что со мной в тайге может случиться, – подумал он, – а так люди заметят».
Назавтра он приплыл к Кедровому острову со своими старыми товарищами – Киприяном Лихачевым и Андреем Бяковым. В лодке был и вертлявый белоголовый Санька Баштанов. Мальчишка свесился с кормы и звонко закричал:
– Бумаг-то, бумаг! Дядя Иннокентий, бумаг!
– Не колготи! – одернул его Бяков, и Санька присмирел.
В суровом молчании они подплыли к кустам. На берегу глухо и торжественно шумели по-осеннему черные кедры, в воде зыбились их неясные тени.
– Ишь застругивает, – кивнул на воду Лихачев. – Песок тянет. Чуть погодя намыло бы косу на него – и с концом…
– Давно лежит, – заметил Бяков. – А я, паря, мимо Кедрового сколь раз сей год проходил, да все правым берегом, протокой. А он левым, Дурной Матерой шел…
– Тут, на приверхе, с ним и приключилось, – вернувшись с берега, сказал Иннокентий. – А гляньте, перед быстриной лег. Еще б десять сажен вниз ступил, полая вода снесла б его в воду и Баня размочалила бы по косточкам.
– В Артемовск надо сообщить, Кеша. Трогать его нельзя сейчас, самим-то.
– А мы прямо отсюда на заставу. Только вот что, мужики, – Степанов прошел вдоль берега. – Бумаг-то сколько в воде! Нешто собрать их сейчас? Пропадут же! А может, в них есть что?
Старики начали доставать со дна реки одинаковые продолговатые листочки.
– Рукой написано. Цифры на уголках, – сказал Киприян Лихачев. – И не смыло, разобрать можно. Карандаш, верно, особый у него был. Приедем, берестой переложим. Ну-ка, Саня, прочитай – у тебя глаза острее.
Мальчишка осторожно взял в руки сырой листочек.
– Понимаю! – крикнул он и поднял глаза на Лихачева. – Читать? «Имеются граниты серые крупно– и мел… мелкозернистые… исключительно красивые розовые граниты и гранит-пор… порфиры, зеленые серпат…сер-пен-тины». Непонятные какие-то слова…
