Я считаю глаголы неприемлемыми инструкциями. Кто не наблюдал такой сцены: мать «инструктирует» ребенка: «иди», он же сделав шаг, указывает на нечто впереди себя, улыбается, спотыкается и падает на коленки. Мать раздражается, а раздражаться собственно нечему, так как для ребенка «иди» означает еще и «приближаться к предмету». «Приближаться к предмету» возобладало на какой-то момент перед «переступать ногами»: ребенок увлекся и ноги его запутались.
36.
Мое отношение к существительным отличается от отношения к глаголам. Это не значит, что существительные я не склонен признавать фикциями. Наоборот, я оставляю эту возможность тому, кому угодно так считать, хотя полагаю, что это наиболее радикальное из философских воззрений. Относительно глаголов я определенно высказываюсь, что они не существуют и если возможны, то только как универсалии, т. е. слова, обозначающие нечто реальное, что может быть выражено также словами. Это не значит, что глаголы комплексны, потому что они могут быть словами и для того реального, что пока не выражено словами. В этих случаях я утверждаю, что глагол очень дискуссионная форма выражения. Так или иначе, но глаголы не существуют. К существительным у меня другой подход. Этот подход состоит в том, что в отношении них я ни на чем не настаиваю. Меня не удивит, если кто-нибудь заявит, что существительных не существует. Меня можно поднять насмех из-за того, что я не отметаю таких абсурдных версий, я, однако, спокойно вынесу насмешки. Сам я склонен придерживаться более укорененного представления, что существительные обозначают предметы, которые несомненно существуют. Мир составлен из предметов. Это воззрение, впрочем, не является для меня необходимым. Относительно глаголов у меня есть определенное мнение, относительно существительных мне безразлично, что вы о них думаете. Для меня важно то, чтобы о инструкции вы думали определенно. Вы можете сколь угодно путаться пытаясь определиться относительно того, что же вы подразумеваете говоря «Сократ», для меня важно, чтобы для вас было определенным то, что значит «любить Сократа», «уважать Сократа». Мне важно, чтобы вы признали инструкции существующими и могли твердо говорить о том, что же они значат, при этом мне совершенно нет дела до того, что у вас вызывает затруднение истолкование того, что же такое Сократ. Здесь вы вольны изобретать, что вам вздумается, иметь какие угодно гносеологические установки. К глаголам я отношусь раздраженно, к существительным же, когда они употребляются сами по себе, – Сократ, Невский проспект, – я отношусь совершенно спокойно. Я полагаю, что они существуют и их употребление вне инструкций, возможно, правомерно. Иными словами я считаю обоснованными традиционные языки, построенные на основании признания существования существительных. Я однако вполне могу представить себе какого-нибудь современного физика, который находился бы в радикальном отношении к традиционным языкам в том вопросе, что он счел бы существительные фикциями, а традиционные языки, основанные на признании их существования, искажающими мировоззрение. Я даже удивлен, что подобного бунта против традиционных языков не было. Общеизвестны попытки разработать логически совершенный язык, но нет попыток разработать физически (т. е. содержательно отличающийся от традиционных) совершенный язык.
