– Ка-года? – спросил Тарзан.
Это слово на обезьяньем языке означало капитуляцию.
В ответ Ойу протянул свою длинную лапу за спину, чтобы схватить противника.
Нож снова воткнулся, на этот раз еще глубже. Снова Тарзан спросил:
– Ка-года?
Чем больше Ойу стремился сбросить своего противника со спины, тем глубже нож проникал в его тело. Тарзан мог убить его, но не хотел этого. Сильный молодой самец нужен был племени, а это племя было настроено к нему очень дружелюбно.
Ойу продолжал упорствовать, хотя кровь заливала его бок. Тарзан передвинул острие ножа к шее Ойу и воткнул его так, чтобы вызвать новое кровотечение и причинить острую боль.
– Ка-года! – прорычал Ойу.
Тарзан тут же отпустил его. Ойу тяжело отошел и присел на корточки зализывать свои раны. Тарзан знал, что он нажил себе врага, но врага, который всегда будет бояться его.
Он знал также, что упрочил свое положение как равного в племени. Теперь они навсегда останутся его друзьями.
Он обратил внимание Угло на следы людей на тропе.
– Тармангани? – спросил он.
– Сорд тармангани, – ответил Угло, что означало:
«Плохие белые люди».
Тарзан знал, что для больших обезьян все белые люди – плохие, поэтому он и захотел разузнать о прошедших здесь путниках поподробнее: они могли оказаться очень полезными союзниками.
Он спросил Угло, есть ли у этих белых людей какой-нибудь лагерь, или они проходили здесь только мимо. Угло сказал, что у них есть лагерь. Тарзан спросил как далеко их месторасположение. Угло протянул свои лапы во всю длину к солнцу, затем поставил ладони одна против другой на расстоянии приблизительно фута – столько солнце проходит за час.
Тарзан понял, что лагерь белых был приблизительно на расстоянии трех миль – столько, сколько обезьяны обычно проходят за час.
Он влез на дерево и двинулся в направлении лагеря тармангани. На языке обезьян не существовало слова «до свидания», и члены племени невозмутимо вернулись к своей обычной деятельности. Ойу залечивал свои раны, но все еще свирепел и обнажал свои клыки на каждого, кто только приближался к нему.
Джерри страдал от угрызений совести.
– Я чувствую себя подлецом, – сказал он. – Я оставил парней на произвол судьбы, а сам спрятался. Но я не мог рисковать и бросить вас одну, Корри, чтобы вы попали в плен.
– Даже если бы меня здесь не было, – утешала его Корри, – самое лучшее было сделать именно то, что вы сделали. Если бы вас взяли в плен вместе с ними, вы бы не смогли никак помочь им. Теперь, возможно, вы, Тарзан и я сможем что-нибудь предпринять и спасти их.
