– Это предприятие, разумеется, чревато серьезными опасностями, – сказал он, – и поскольку дело это в основном мужское, не могу понять, почему вам позволили подвергать себя опасностям и лишениям, неизбежным при осуществлении такой рискованной операции.
– Жизнь женщины не более ценна, чем жизнь мужчины, – объявила она, – и я была нужна. Всегда есть масса важной и конфиденциальной канцелярской работы, которую товарищ Зверев может доверить только тому, кому доверяет безоговорочно. Таким доверием у него пользуюсь я, и, вдобавок, я квалифицированная машинистка и стенографистка. Уже этих причин достаточно, чтобы объяснить, почему я здесь, но есть еще одна, не менее важная – я хочу быть вместе с товарищем Зверевым.
В словах девушки Коулт почувствовал романтическое признание, но, по его мнению, тем более не следовало брать сюда девушку, ибо он не мог представить себе, чтобы мужчина подвергал любимую девушку опасностям.
Тарзан из племени обезьян бесшумно задвигался.
Сперва он завел руку за плечо и снял со спины малыша Нкиму. Нкима хотел было возмутиться, однако промолчал, услышав предостерегающий шепот хозяина. У человека-обезьяны имелись разные способы обращения с врагом – способы, которые он усвоил и применял задолго до того, как осознал тот факт, что сам он не обезьяна. Задолго до первой встречи с белым человеком он уже терроризировал Гомангани – чернокожих людей леса и джунглей, и знал, что врага легче победить, если сперва его деморализовать. Теперь он понял, что эти люди не только вторглись в его владения, а, значит, являются его личными врагами, но и угрожают спокойствию Великобритании, которая была ему дорога, и остальному цивилизованному миру, с которым Тарзан, по крайней мере, не ссорился. Правда, к цивилизации он в общем относился со значительной долей презрения, но с еще большим презрением относился к тем, кто покушался на права других или на установленный порядок.
Тарзан покинул дерево, на котором прятался, а двое людей внизу так и не заметили его присутствия. Коулт поймал себя на том, что пытается разгадать тайну любви Зверева, и ему казалось непостижимым, чтобы девушка, подобная Зоре Дрыновой, увлеклась бы таким, как Зверев. Конечно, это не его дело, и, тем не менее, это его беспокоило, так как бросало тень на девушку и принижало ее в его глазах. Он разочаровался в ней, а Коулту не нравилось разочаровываться в людях, к которым испытал симпатию.
– Вы познакомились с товарищем Зверевым в Америке, ведь так? – спросила Зора.
