Вскоре Орандо спохватился.
– Где мушимо? – спрашивал он, но никто не знал.
И мушимо, и дух Ниамвеги как сквозь землю провалились. Орандо встревожился, усмотрев в их исчезновении недобрый знак. Тут кто-то из воинов сказал, что, вполне вероятно, Собито был прав, намекая на связь мушимо с людьми-леопардами. И тогда возник закономерный вопрос о самом Собито: а сам-то он где? Его тоже никто не видел, что было весьма странно, ибо Собито вставал рано и не имел привычки опаздывать на завтрак. Затем старый туземец вызвался выяснить, что к чему. Он направился к хижине колдуна и расспросил одну из жен Собито.
Собито бесследно исчез! Как только об этом стало известно, возникли пересуды. Люди припомнили стычку между Собито и мушимо, а также заявление колдуна, что мушимо умрет на рассвете.
Одна часть туземцев считала, что если кто и умер, так это Собито, другие же заявляли, что не видят в его отсутствии ничего особенного – колдун исчезал и раньше.
В самом деле, Собито не раз отлучался из деревни на несколько дней кряду, не объясняя причин такого поведения. По возвращении же он с таинственным видом намекал, что участвовал в шабаше духов и демонов, от которых заряжался своей магической силой.
Лупингу из Киббу считал, что при таких ужасных предзнаменованиях поход не должен начинаться. Он как бы невзначай заговаривал с воинами, стараясь выяснить, кто еще поддерживает его идею распустить отряд и разойтись по домам, но Орандо пристыдил его. Сын вождя сказал, что над ними станут смеяться старики и старухи – столько было наделано шума. Воины станут всеобщим посмешищем, если вдруг ни с того ни с сего откажутся от своих намерений.
– Но кто тогда поведет нас к деревне людей-людоедов, раз твой мушимо покинул тебя? – спросил Лупингу.
– Я не верю, что он ушел, – решительно возразил Орандо. – Наверняка он тоже отправился посовещаться с духами. Он вернется и возглавит отряд.
В этот миг, словно в ответ на утверждение Орандо, прозвучавшее скорее как мольба, с ветвей ближайшего дерева пружинисто спрыгнула гигантская фигура и направилась к ним. Это был мушимо.
На его могучем плече лежала туша оленя, на которой, в свою очередь, восседал отчаянно верещавший дух Ниамвеги, жаждавший почтительного внимания.
– Мы великие охотники, – вопил он. – Глядите, кого мы убили.
Никто, кроме мушимо, не понял его, однако духа Ниамвеги это не обескуражило.
Он даже не догадывался, что его не понимают. Напротив, он считал, что произвел огромное впечатление и упивался собственной значимостью.
