Девушка с трудом извлекла внутренности из туши, тем самым уменьшив вес добычи настолько, чтобы дотащить ее до палатки. Это оказалось делом нелегким, и силы быстро истощились. Но мясо было слишком ценным, чтобы его бросить, и она медленно продвигалась, делая частые передышки, пока, наконец, не свалилась без сил перед входом в палатку.
Мысль о необходимости заготовить мясо впрок, чтобы ни куска не пропало, едва не повергла девушку в отчаяние.
Предстояла разделка туши, страшившая девушку. Она никогда не видела, как это делается, пока не отправилась в этот злополучный поход. За всю свою жизнь ей даже ни разу не доводилось дотрагиваться до сырого мяса. Итак, ее подготовка совершенно не соответствовала возникшей ситуации, однако, как известно, нужда побеждает обстоятельства и порождает изобретательность.
Девушка понимала, что с кабана надо снять шкуру, мясо нарезать кусками и прокоптить. Даже после этого мясо не сможет храниться долго, но лучшего способа она не знала. Не имея опыта в практических, житейских делах и не обладая физической силой, девушка была вынуждена вести более жестокую борьбу за выживание, чем ей приходилось еще совсем недавно.
Будучи созданием слабым, неопытным, она, тем не менее, имела мужественное сердце, которое билось под некогда нарядной, а ныне изношенной фланелевой блузкой. Утратив надежду, девушка не собиралась сдаваться. Преодолевая усталость, она приступила к свежеванию туши, и тут ее внимание привлекло неясное движение в дальнем конце поляны, на которой она обосновалась. Взглянув туда, она увидела четверых мужчин, молча наблюдавших за ней, – троих негров и одного белого.
Девушка вскочила на ноги. От радости у нее закружилась голова, и она пошатнулась. Но уже в следующий миг девушка овладела собой и стала пристально разглядывать приближавшихся незнакомцев. Едва она сумела рассмотреть их получше, как надежда угасла. Никогда прежде ей не доводилось встречать белого с такой сомнительной наружностью. Неизвестно когда стиранная одежда соотечественника истрепалась до лохмотьев, лицо заросло дикой щетиной, шляпа – невообразимая рухлядь, которую можно было считать шляпой только потому, что она была нахлобучена на голову.
Лицо белого было сурово и не внушало доверия, глаза глядели с подозрением, а когда человек с хмурым видом остановился в нескольких шагах от девушки и заговорил, то в его голосе не ощущалось и намека на дружелюбие.
– Кто такая? – спросил он. – Что ты здесь делаешь?
