— Я сейчас к вам приеду и надеюсь, что не пожалею об этом.
Весь вечер она заставляла Лайта думать вслух и слушала внимательно, с непритворным восхищением. А ее короткие, большей частью уместные реплики доказывали, что она не только слушает, но и кое-что понимает.
— Мне понравилось ваше изречение, — сказала она, — «Человек не венец творения, а примитивная, хрупкая и далеко еще не завершенная конструкция». Эта мысль не так глупа, как может показаться.
— Последней фразой охарактеризовал вас один наш общий друг, — улыбнулся Лайт.
— Дэви Торн, — догадалась Рэтш, — импозантно оформленная дрянь. Вернемся к вашей мысли. Если я вас правильно поняла, вы намерены вместо нынешних людишек создать нечто новое, более совершенное.
— Вы меня плохо поняли, Рэти. Никого «вместо людей» я создавать не собираюсь.
— Очень жаль. Из-за чего тогда весь шум?
— Вас это действительно интересует?
— Еще один такой вопрос — и я рассержусь. Если вы думаете, что я пришла, чтобы для разнообразия переспать с мыслителем, то это хотя и делает честь вашей проницательности, но еще не исчерпывает моих интересов.
— Я боюсь, что вы слушаете меня только из вежливости.
— Этой добродетелью я не страдаю. Или говорите серьезно, или я вас пошлю к черту.
— Пеняйте на себя… Хотите знать, с чего все началось? Ну, не самое начало, а почти…
— Разумеется.
— После разных злоключений у меня вдруг появилось свойство, которому и названия не найти… Иногда… Обычно это случалось по ночам в абсолютной тишине. Меня со всех сторон обступали звуки. Близкие и далекие, даже самые далекие, которых я никогда не слышал и слышать не мог. До меня доносились… Я слышал плач маленьких детей, больных детей, терзаемых наследственными недугами, бактериями, вирусами, токсинами, всем, что сотворила эта милая природа. И еще — как скулят, томимые голодом и жаждой, детеныши животных. Я слышал хруст костей, перемалываемых зубами более ловких хищников. Мне мешали спать стоны и хрипы женщин, мужчин, страдающих от боли и грязи умирания…
Лайт остановился, словно прислушиваясь к тем же неотступным звукам. Заметив на лице Рэти выражение испуга, он улыбнулся:
— Не бойтесь. Я рассказываю о том, что было. Эти галлюцинации давно исчезли.
— Врете! — откликнулась Рэти. — Вы и сейчас слышите эту симфонию смерти… И заставили услышать меня.
— Может быть, сменить пластинку?
— Не нужно. В вашем исполнении мне эта музыка нравится.
— Нормальные люди не должны слышать того, что слышал я. Иначе они перестанут быть нормальными. У них даже выработался особый механизм защиты — этакие заглушки… Это отражено в моем законе эмоционального воздействия.
