Казалось бы, при, таком неразрывном цикле взаимопонимания и взаимодействия в Кокервиле не должно было найтись места для уныния и тревоги. А они были и с каждым днем ощущались все острее. За последние десятилетия империя Кокера стала испытывать удар за ударом. Катастрофически росло число стран, национализировавших все филиалы и дочерние предприятия иностранных фирм. Все меньше оставалось правительств, готовых тратить деньги на новое оружие. Курсы акций шатались, и бесстрастные ДМ докладывали о солидных убытках. Кокеру пока разорение не грозило, — слишком велико было его могущество. Но сам факт падения доходов Сэм VI воспринимал как нарушение всех божеских законов. Чувства Кокера полностью разделял Боулз. И не только разделял. Созданный по его инициативе особый фонд «Спасения свободы и цивилизации» поддерживал в мятежных странах богобоязненные и здравомыслящие слои населения. Верные, хорошо оплаченные люди свергали правительства, зараженные злокозненными идеями, разжигали гражданские войны, истребляли лидеров радикальных партий. Но проходил год, другой, и снова брали верх вечно недовольные толпы, руководимые новыми лидерами под знаменами старых идей.
Вот почему беседы между Кокером и Боулзом теперь неизменно протекали по одному и тому же руслу.
— Чем все это кончится? — спросил Сэм.
— Плохо кончится, — ответил Боулз, пропуская сквозь пальцы горсть золотого песка. — Если бы не эти трусы в правительстве, все могло быть иначе…
— Как иначе, Том? Говори яснее.
— Для чего мы почти сто лет копим наше оружие и почему ни разу не пустили в дело самое мощное из того, что имеем? Почему?
— Почему! — утвердительно откликнулся Кокер, любивший повторять последние слова собеседника. Это создавало у него самого впечатления активного участия в размышлениях.
— Потому что это горластое стадо боится за свои шкуры… Мотаются по всему свету, смотрят, заражаются дурацкими мыслями, потом агитируют, вопят, требуют, а мы терпим. Вместо того чтобы одним ударом выжечь все гнезда идейной заразы, съезжаемся, договариваемся… Наши слюнявые либералы создают комиссии, подкомиссии, подписывают соглашения о запрещении, ограничении… Того и гляди, распроклятый законопроект о всеобщем разоружении станет законом.
— Не пугай меня, Том.
— Я не пугаю, а говорю, что есть. Уже разработаны во всех деталях планы уничтожения всех запасов оружия. И всех заводов, производящих оружие. Остановка только за подписью нашего правительства. Пока нам удается оттягивать, но кто знает, сколько эта оттяжка продлится?
