Выйдя от Светлова, я пробежался по управлению (когда-то здесь я стажировался и позже достаточно тесно сотрудничал с его ребятами), кое-кого повидал, кое с кем посекретничал, «поручкался» и даже обнялся, а кое-кто отвернулся при встрече и поглядел мне вслед, укоризненно, украдкой качая головой. Попробовал бы этот «кое-кто» выразить свои чувства более определенно!
Мимо многих дверей я прошагал не задерживаясь, а уж в комнату с загадочной для посторонних табличкой «В. В. Мышелов» не удержался погромче стукнуть.
Фамилия, у Славы была такая странная, что ему все время приходилось поправлять невнимательное начальство: не Мышелов, а Мышелов. Впрочем, фамилия его употреблялась только в официальном обиходе, и в глаза и за глаза его называли совсем по-другому. Ничем особо не проявив себя на оперативной работе (как говорится, мышей не довил), Слава нашел свое призвание как создатель стенной печати управления и руководитель политического семинара. Он так вдохновенно, убедительно и аргументированно доказывал нам преимущества социализма, так талантливо, горячо и ярко живописая героические достижения нашей партии и государства, что на него обратили внимание в райкоме и даже пытались переманить к себе в штатные пропагандисты.
Понятно, что иначе, как Слава-КПСС, мы его не называли. Понятно к то, что в пору «демократических» - перемен эта кликуха приобрела несколько иной оттенок - Мышелов поначалу взялся выступать в печати со статьями на тему перестройки правоохранительных органов в сторону демократии, гласности и высокого профессионализма, а позже смело расширил свое творческое поле ж стать же талантливо и убедительно, как прежде социализм, стал славить рыночные отношения, капиталистическую экономику, частную собственность. И столь же вдохновенно и аргументированно мазать густым дерьмом все то, что со слезами гордости прославлял в былые времена,
– Слава КПСС! - громко приветствовал я Мышелова, войдя в его кабинет и подняв сжатую в кулак руку.
– В какой-то степени, - натужно пошутил он, тревожно покосившись на телефонный аппарат.
– Над чем трудишься? - сочувственно поинтересовался я. - Над разрушением основ марксизма-ленинизма? Ты поосторожнее с этим. До основания-то не разрушай. Вот наши придут - накажут. И опять тебе перестраиваться придется. Не запутаешься?
– Зато ты у нас - несгибаемый большевик, - оскорбился Мышелов.
– Как говаривал Петр Первый, тоже, кстати, великий реформатор: которому знамени единожды присягая, под оным и умереть должно. Я своих убеждений не меняю, не могу.
