Пришлось Ивану Ивановичу и эту ночь на газетах спать.
Оно бы ничего, матрас, он тоже не очень мягкий, только шуршат эти газеты. Да и странно было бы, кабы не шуршали. Газеты все-таки.
* * *
А ночью Иван Иванович проснулся от страшной стрельбы. Кричит кто-то на неизвестном языке и палит во что ни попадя. Или, может, один палит, а другой кричит. Поди разберись.
Сначала Иван Иванович сильно испугался, а потом вспомнил, что у него внизу живет один сосед. Ему ночью специальное кино показывают для тех, кому утром на службу не надо идти.
А тем, которым на службу, им другое кино вечером показывают – постановку какую-нибудь, или балет, или новости разные.
А у Ивана Ивановича и вовсе никакого телевизора не было. Поэтому он не стал на соседа обижаться и опять заснул.
Утром он проснулся, умылся и пошел посмотреть, как там пистолет поживает. Развернул матрас – лежит, живой-здоровый и теплый даже.
Оно и понятно – если бы Иван Иванович всю ночь в матрас завернутый проспал, он бы тоже теплый был. Это вам не на газетах спать.
* * *
Вышел Иван Иванович на улицу, пришел на остановку, а там уже совсем что-то непонятное творится. Во-первых, темно, хоть глаз выколи, а
во-вторых, ни одного живого человека. И ветер дует.
Постоял Иван Иванович совсем даже недолго, а уже троллейбус подходит.
Обрадовался он, зашел. Смотрит, а троллейбус опять совсем пустой, только один человек впереди сидит. В шляпе, а из-под шляпы волосы рыжие во все стороны торчат. Ну, Иван Иванович, понятное дело, не стал бежать этому человеку в лицо заглядывать. Он, как раз наоборот, сел потихоньку сзади и стал в окошко смотреть.
А за окном темно, даже окна в домах не светятся. И троллейбус мчится со страшной скоростью без всяких остановок. А куда едет? Ничего не понятно.
Ивану Ивановичу, чтобы до службы доехать, нужно три раза повернуть, чтобы у троллейбуса хоть один раз рога с проводов слетели.
А тут едет он все прямо и прямо. Хотя, может быть, Иван Иванович так из-за этого рыжего разволновался, что и не заметил. Может быть, и так.
Но рога ни разу не слетали, это точно. Потому что Ивану Ивановичу, еще когда он сел, показалось, что за рулем и водителя-то никакого нет. Если бы рога слетели, водитель бы вышел, и Иван Иванович сразу бы понял, что ошибался. Только никто никуда не выходил.
А троллейбус все едет и едет. У них в городе и улиц таких длинных не было. Да Бог с ними, с улицами, а вот водитель – это другое дело.
Тут пассажир впереди встает и идет к Ивану Ивановичу. Идет и за сиденья хватается, потому что троллейбус очень сильно из стороны в сторону качает.
