женщина! Господи, да они же убили
ее!.. Хайду вдруг вспомнилась карикатура в «Нью-Йорк таймс». Его поразило сходство этого остановившегося взгляда, искаженного в страшной улыбке забитого песком рта с той карикатурой. Под карикатурой, изображавшей ее читающей за завтраком нотации Никитину, текст Боба Дилана. «Все говорят, что за папочку думает она...» И Харрел участвовал в ее убийстве.
"Что же еще?" – злился он на себя, все еще словно загипнотизированный мертвым, до того знакомым лицом женщины. Ему казалось, что нужно что-то делать, что-то искать, исполнить какой-то обряд...
...Бортовые регистраторы. Черные ящики! Носовой и хвостовой. Пилот, должно быть, что-то видел, пытался связаться с наземной базой, говорил. Вынуть пленку из ящиков или просто вытащить ящики – что угодно, но во что бы то ни стало это сделать!
Готовый к действиям отвернулся от трупа. Замахал руками в сторону афганцев, открыл рот, чтобы позвать...
...На фоне вечернего неба возникло небольшое пятно – позолоченный лучами заходящего солнца вертолет. Он стремительно приближался. Услышав шум винтов, афганцы, глядя вверх, потянулись за оружием. Вертолет, секунду помедлив, снизился, почти касаясь воды. Сидевшие в нем люди внимательно разглядывали местность, оценивали обстановку, принимали решение. Вертолет, оставляя за собой водяной вихрь, черной глыбой несся над озером, прямо на них.
– Уходить! Уходить! Рассредоточиться! – услыхал он собственный крик и побежал сам, споткнувшись о ноги женщины, но удержавшись на ногах. Тело вздрогнуло при первых звуках пулеметной очереди, глаз дернулся от вспышки подвешенных под куцыми крыльями ракет. Затем в воздух взлетели фонтаны песка и пламени. Песок под ногами, казалось, превратился в зыбучую трясину. "Уходить! Уходить!" – ему казалось, что из пересохшей глотки по-прежнему раздается крик.
Сделав первый заход, вертолет развернулся, словно матадор, и снова ударил по разбегавшимся афганцам.
На короткое время он превратился в неподвижную устойчивую орудийную платформу, поливая все вокруг пулеметным и ракетным огнем. Обломки самолета, что кукольные домики, взрослым за ними не укрыться. Хайда окутало дымом и песком, но прежде он увидел в сумерках, как Hyp, словно куча тряпья, взлетел на воздух и без движения упал на землю, как в конвульсиях свалились по крайней мере еще двое. Словно вынюхивающий добычу огромный пес, вертолет медленно двинулся вдоль места побоища сквозь поднятые им тучи дыма и пыли.
