«Нет, шалишь, свои не убьют», – решил Маркелов, осматриваясь. Фашисты все попрятались, на улице горели две машины, метрах в пятидесяти на привязи металась лошадь. Не чувствуя в спешке боли, летчик добежал до коновязи, вскочил в седло и рванулся в поле. Вслед раздались автоматные очереди, лошадь споткнулась, и Маркелов кубарем полетел через ее голову. На счастье, рядом оказались заросли кукурузы, он ползком добрался до них. А над головой гудели краснозвездные штурмовики, они словно прикрывали отход своего побратима. Потом собрались «на змейке» и бреющим ушли на восток. Наступила тишина. Летчик забрался в глубь кукурузного поля и прислушался. По дороге возобновился поток машин, раздавались немецкие команды, перебранка водителей. Все тело ломило, боль от ожогов становилась нетерпимой, хотелось кричать, но он только крепче сцепил зубы. Постепенно нервное напряжение спало, и незаметно для себя он уснул. Проснулся от сильного озноба, зуб на зуб не попадал. На востоке загоралась заря. Жаль – потерял ночь. Решил двигаться навстречу фронту. Пока выбрался из кукурузы, немного согрелся. Залег в бурьяне рядом с дорогой и стал наблюдать. Прошло несколько машин с артиллерией, послышался топот ног. В одежде людей показалось что-то знакомое, но боялся ошибиться. И вдруг русский голос:
– Лейтенанта Егорова к комбату!
Летчик поднялся и пошагываясь вышел на дорогу…
Через два дня Маркелов был на своем аэродроме. Но нашего полка там не было, он перебазировался. Оставалось несколько человек из батальона обслуживания. С ними он нашел полк.
– Вот так все и было, – закончил Николай рассказ о своей «одиссее». – Теперь снова летаю…
В волосах двадцатитрехлетнего летчика я приметил седину, карие глаза смотрели задумчиво и строго. Казалось, в них отражается отблеск виденного им пожара. Закончив рассказ, Маркелов задумался, очевидно, вспоминал пережитое. После побега из плена лейтенант Маркелов воевал с какой-то особой злостью, в боях проявлял отчаянную храбрость, атаковал противника смело и решительно, Число его боевых вылетов подходило уже к сотне. Сотый, юбилейный, вылет был одним из самых трудных. Состоялся он в Крыму весной 1944 года, о нем я еще расскажу.
Я находился в родном полку уже неделю. Все ждал решения командира дивизии о моем назначении. Командование полка старалось уверить меня, что сумеет договориться с полковником Чумаченко. Но команда из штаба дивизии оказалась прямо-таки для военной поры неожиданной: старшего лейтенанта Пальмова направить в Дом отдыха! Готовится второй штурм вражеской обороны на реке Молочная, в полку на счету каждый летчик – и вдруг Дом отдыха!
